Зима мира

Карла столкнулась с полковником Беком в коридоре госпиталя. Он был в форме. Она взглянула на него с внезапно накатившим страхом. Хоть его уже выписали, она каждый день дрожала от ужаса: ей казалось, что он ее предал и за ней уже едет гестапо.

Но он улыбнулся и сказал:

– Я пришел на прием к доктору Эрнсту.

И это все? Неужели он забыл об их разговоре? Или делал вид, что забыл? Может быть, снаружи уже ждет черный «мерседес» гестапо?

В руках у Бека была зеленая больничная папка.

В их сторону направился врач-онколог в белом халате. Когда он прошел, Карла с радостной улыбкой спросила Бека:

– Как ваши дела?

– Хорошо, насколько возможно. Лучше уже не будет. Я уже никогда не поведу батальон в бой, но без физических нагрузок я еще могу жить нормальной жизнью.

– Я рада это слышать.

Мимо то и дело проходили люди. Карла испугалась, что у нее так и не получится поговорить с Беком наедине.

Но он оставался невозмутимым.

– Я лишь хотел сказать вам спасибо за доброту и профессионализм.

– Пожалуйста.

– До свидания, сестра.

– До свидания, господин полковник.

Когда Бек ушел, у Карлы в руках осталась зеленая папка.

Она быстро направилась в сестринскую раздевалку. Там никого не было. Она поставила ногу под самую дверь, чтобы никто не мог войти.

В папке был большой конверт из дешевой коричневой бумаги – такими пользуются во всех учреждениях. Карла открыла конверт. В нем лежало несколько машинописных страниц. Она посмотрела на первый, не вынимая его из конверта. На нем был заголовок:

«Оперативный приказ № 6

Кодовое название «Цитадель»

Это был план летнего наступления на восточном фронте. У Карлы бешено забилось сердце. Настоящее сокровище.

Конверт надо было передать Фриде. К сожалению, Фриды сегодня в госпитале не было: у нее был выходной. Карла подумала, не уйти ли из госпиталя прямо сейчас, в середине смены, но она тут же отказалась от этой мысли: лучше вести себя как обычно, не привлекать внимания.

Она сунула конверт в свою сумку, висевшую на одном крючке с пальто. Сверху она его накрыла синим с золотом шарфом, который всегда носила с собой на случай, если надо будет что-нибудь спрятать. Несколько секунд она постояла неподвижно, чтобы дыхание пришло в норму. Потом она вернулась в отделение.

До конца смены она работала не покладая рук; потом надела пальто, вышла из госпиталя и направилась к станции. Проходя мимо разрушенного дома, она увидела на руинах надписи. Какой-то неустрашимый патриот написал: «Можно сокрушить наши стены, но не наши сердца». А рядом еще кто-то насмешливо процитировал лозунг Гитлера на выборах в тридцать третьем году: «Дайте мне четыре года – и вы не узнаете Германии!»

Она взяла билет до станции «Зоо».

В поезде она чувствовала себя отщепенкой: все остальные пассажиры были законопослушными немцами, а она везла в сумке секретные документы, чтобы предательски послать их в Москву. Не нравилось ей это чувство. Никто на нее не смотрел, но от этого ей лишь казалось, что все намеренно избегают ее взгляда. Она не могла дождаться, когда наконец отдаст конверт Фриде.

Станция «Зоо» была на краю Тиргартена. Деревья казались карликовыми рядом с огромной зенитной башней. Этот бетонный бункер, один из трех в Берлине, возвышался на добрую сотню футов. По углам крыши располагались четыре гигантских 128-миллиметровых противовоздушных зенитных орудия весом в 25 тонн каждое. Грубый бетон выкрасили в зеленый цвет, питая ложные надежды, что тогда это чудовище в парке будет меньше раздражать взгляд.

Как ни уродлива была эта башня, а берлинцы ее любили. Когда падали бомбы, ее грохот их успокаивал: кто-то ведет ответный огонь.

Все еще в состоянии крайнего волнения, Карла дошла от станции до дома Фриды. Было около трех, и родителей Франков скорее всего нет дома: Людди, должно быть, на заводе, а Моника навещает кого-нибудь из подруг, а может, и маму Карлы. На подъездной дорожке стоял мотоцикл Вернера.

Дверь открыл слуга.

– Госпожа Фрида ушла, но ненадолго, – сказал он. – Она пошла в «Кадеве»[11] купить перчатки, а господин Вернер – в постели, у него сильная простуда.

– Я подожду Фриду, как обычно, в ее комнате.

Карла сняла пальто и поднялась наверх, с сумкой через плечо. В комнате Фриды она сбросила туфли и легла на кровать – читать план операции «Цитадель». Она чувствовала себя, как до предела заведенные часы, но надеялась, что ей станет лучше, как только она отдаст кому-нибудь украденный документ.

Из соседней комнаты донеслись рыдания.

Она удивилась. Это была комната Вернера. Карла с трудом могла себе представить этого манерного плейбоя в слезах.

Но это определенно плакал мужчина. Видимо, пытался справиться со своим горем – и не мог.

Против собственной воли Карла почувствовала к нему жалость. Должно быть, сказала она себе, какая-нибудь стерва его бросила, а возможно, у нее были на то серьезные причины. Но Карла не могла не сочувствовать, так как слышала, что горе – настоящее.

Она встала с кровати, убрала план назад в сумку и вышла из комнаты.