Зима не вечна

Пете в походе стукнуло семнадцать. Раньше он отчаянно стремился повзрослеть, но после всего, что с ним случилось – смертельного риска, боёв, ранения, зрелища крови и смертей – он был счастлив побыть немного дома, за книжкой, и вернуться на денёк в гимназическое детство. Поэтому он скромно помалкивал, пока Павел Александрович непрерывно держал речь, и украдкой посматривал на Ксению. Ему нужно прожить ещё один год до совершеннолетия, и тогда они поженятся. Так они тайно условились с ней в станице Мечётинской, где квартировала Добровольческая армия после похода.

Георгий был в курсе. Но он настоял, чтобы Ксения вернулась к учёбе и к помощи матери по хозяйству. В сёстрах милосердия недостатка не было. Армия пополнилась также опытными, закалёнными бойцами из отряда Дроздовского, и казаками. Все – и бойцы, и командование – жаждали вновь повторить поход на Кубань, и взять реванш у красных. Выступление было запланировано на июнь.

– Следующий тост я предлагаю поднять за нашу молодёжь! – заявил Павел Александрович, вставая. – Я много повидал её в лишениях похода. Про них нельзя сказать словами поэта: «Богатыри –не вы». Как раз они, молодые, показали себя настоящими русскими богатырями или, если угодно, рыцарями без страха и упрёка. Смело бросались они в атаку на многократно сильного врага, обнаруживали присутствие духа в безнадёжных, казалось бы, ситуациях, стойко переносили страдания от ран. Нет такого подвига, которого они не совершили бы в походе. Некоторые даже, – тут Павел Александрович улыбнулся и покосился на Петра, – удостоились прикосновения Чуда Божьего.

– Папа, я предлагаю помянуть павших, – серьёзно ответил Георгий.

– Да, да…и пали многие, а могли бы ещё жить и жить. Сколько одних твоих однокурсников полегло?

– Только под Кореновской – двадцать, папа.

– Двадцать юношей… Царствие небесное героям!

Выпили не чокаясь. Помолчали. Получилось, что начали за здравие, а кончили за упокой. Наталья Ивановна вновь всколыхнулась чувствами за сына, которого вновь обрела и так не хотела потерять.

– Петя, а ты слышал, что атаман Краснов постановил всем юношам непризывного возраста, оказавшимся в войсках, возвратиться к учёбе?

– Это нас не касается, мама. Мы – Добровольческая Армия, атаману Краснову не подчиняемся. Мы его союзники, и только.

– О господи! И здесь согласья нет!

– Наталья Ивановна, вы бы видели, что творится в Новочеркасске! В штабе полковника Дроздовского – очередь из добровольцев. Молодёжи очень много. Есть и помладше Петра. Сущие младенцы. А он в пяти боях участвовал, ранение имеет, уже считается ветераном, – возразил Георгий.

– Трудные времена рождают сильных людей, – подытожил Павел Александрович. – Ваш сын, Наталья Ивановна, на моих глазах вырос в сильного человека. Другим ему уже не быть. Гордитесь им…

Пётр покраснел, а Наталья Ивановна глубоко вздохнула. Она гордилась. Но материнское чувство привязанности просто так не заглушить.

– … к тому же война скоро закончится, ещё несколько усилий – и всё. Всем способным нужно сейчас быть в строю.

– И поэтому вы решили меня оставить дома? – не выдержала Ксения. Её лицо выражало обиду и возмущение.

Петя посмотрел на неё безумно любящими глазами. Слова сами предательски сорвались с языка.

– Ксения, ну кто-то же должен оставаться дома и ждать. И молиться. Помните, и у спартанцев жёны, они провожали своих воинов и трепетно ждали их. «Со щитом или на щите!»

Георгий не выдержал и прыснул смехом. Павел Александрович, Елена Семёновна и Наталья Ивановна с любопытством посмотрели на детей. По выступившему густому румянцу Петра и Ксении они начали догадываться…

– Жены…спартанцев… Ну и дела!

Павел Александрович лишь развёл руками. Чтобы сгладить неловкость момента он вновь плеснул себе анисовой, поднял рюмку и заключил:

– Ну что же, мы все стали свидетелями того, что никакая лютая зима не вечна! За ней обязательно приходит весна. Какой бы мрак не наступил, он не навечно. Будет свет! И эта весна, тысяча девятьсот восемнадцатого года – она, простите за банальность… Да! Она светла и прекрасна! Как молодость! Она прекрасна! За молодых!

Пётр и Ксения поняли, что тайна их раскрыта. Но оттого лишь сильнее забились их сердца. Петя нашёл под столом тонкую ладонь своей Прекрасной дамы и легонько взял в свою. Война, походы, бои – всё это отодвинулось для него на второй план. Мир подёрнулся дымкой, за которой он увидел храм, Святые лики, и Её в белом подвенечном наряде, и Отца Афанасия, совершающего таинство венчания. А она, что видела она? Должно быть его, живого и невредимого, возвращающегося с войны, и то, как она обнимает его и прижимается к его груди, украшенной крестами.

Кто знает, о чём она думала, стоя у окна, когда Тепловы с ними наконец распрощались и уходили, спускаясь по лестнице, растворяясь в майской ночи? Но Любовь, Вера и Надежда незримо были с ней в эту ночь.

А Пётр, вернувшись домой, в свою квартиру на Пушкинской, второпях оставленную захватившим её чекистом, достал, наконец, заветную тетрадку. Сел на свою кровать, хранившую его детские мечты о приключениях, и карандашом вывел наболевшее: