Зима не вечна

Своих врагов он практически не видел. Они прятались за оградами домов, стреляли из выбитых окон, строчили пулемётами с чердаков. Добровольцы уже прошли самое трудное – открытое место, где их безжалостно косила шрапнель. Осталась ещё одна хорошая атака, и утомлённый, морально сломленный враг будет разбит. Но, господи, как же мало осталось в строю бойцов-добровольцев!

Наступали сумерки. Генерал Казанович9, командующий партизанами, обходил цепь. Он был ранен, перебинтован, но, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. При усах и пышной, седеющей бороде, он в свои почти полвека излучал молодецкий задор.

– Ну, что господа партизаны, славные казаки донские да кубанские! Есть ещё порох в пороховницах?

– Так точно, ваше превосходительство!

– Вот и славно. Вспомните, ребята, Чернецова, вспомните, как дрались тогда, как бежала от вас красная сволочь. Вспомните поруганный Дон и Кубань, ждущих своих избавителей. За мною, ребята!

В едином порыве весь полк, все двести пятьдесят донских партизан и примкнувших к ним мобилизованных кубанских казаков, поднялся в атаку.

Похоже, неприятеля в этот раз удалось застать врасплох. Целую минуту партизаны атаковали под аккомпанемент собственного дружного, богатырского «Ура!». Стрелять в них начали слишком поздно. И вот уже Георгий видит смутную тень, выскочившую из-за угла дома, стреляет в неё, а тень бросает винтовку, пятится назад, поворачивается и вприпрыжку убегает. Палец пляшет на курке мосинской винтовки, но разум спокойно даёт левой руке распрямиться, ствол уходит вниз, пока глаза ищут новую цель, такую, чтобы лицом к лицу. Но не находят. Справа и слева – свои. Георгий выскакивает из-за угла дома и видит широкую улицу и удаляющиеся спины бегущих. Это ли не победа?

Добровольцы быстро подбирают разбросанные трофеи. Казанович высылает авангард, остальных строит в колонну. Полк уже в сгустившихся сумерках осторожно продвигается к центру города. На одной из площадей они натыкаются на целый обоз, охрана которого разбегается в панике. На повозках – снаряды для трёхдюймовок, ценный трофей. Но где же остальные части? Где корниловцы, где Марков? По расчётам генерала, они уже тоже должны были пробиться к центру.

Но ни справа, ни слева не доносится звуков боя, стоит гулкая тишина. Они идут по вымершему Екатеринодару, низенькому, одно-двухэтажному, топая по булыжной мостовой. Хотя свет в окнах убран, и ставни плотно закрыты, Георгию кажется, что на них смотрят из каждого окна. Кто же может спать в такую ночь? Разве что безпечные маленькие дети.

Казанович посылает гонцов с донесением в тыл. Просит подкрепления. Все вдруг понимают, что только их крохотный партизанский отряд, пробился в начинённый красными город. Несколько томительных часов они напряженно ждут помощи, заняв одну из центральных площадей. Скоро об их прорыве станет известно красному командованию, и тогда им придётся туго. Наконец генерал строит отряд к обратному маршу, обоз со снарядами – в тыл.

– Так, ребята, если что, то мы теперь – Красный, ихней матери, Кавказский полк. «Ихней матери» можно опустить. Идём на позицию для подкрепления. Со встречными большевиками обходиться до моей команды ласково, разрешаю даже угостить табаком. Или принять таковое угощение. Всё понятно? Шагом марш!

Если Георгий и мечтал попасть в настоящее приключение, случающееся только в книгах и только с любимыми героями, то он в него попал. Несколько часов колонна Партизан возвращалась походным порядком к окраине Екатеринодара, постоянно натыкаясь на красных, и наконец пристроившись в хвост большой тысячной колонне, ловко представилась знаменитыми Красными кавказцами. Папахи и оборванный, диковатый вид бойцов говорил в пользу этой легенды, а генерал Казанович виртуозно играл красного героического комполка. Актёрство это передалось и остальным бойцам.

– Ну как товарищи, на передовой? Жарко небось? – спрашивали они встречных красноармейцев.

– Жарко! Но мы кадетам10 так врезали, что они ещё не скоро опомнятся.

– Добре! Щас, мы на позицию выйдем и тоже дадим им прикурить! Угостим их штыком да кинжалом. Узнают, как против Советской власти воевать!

Боевой настрой «красных кавказцев» встречал повсеместное шумное одобрение. И когда они пересекли линию обороны и в том же порядке, маршем, спокойно двинулись в сторону позиций «кадетов», революционные рабоче-крестьянские головы не сразу догадались, в чём дело.

Догадались, когда над удаляющимся отрядом взвилось трёхцветное знамя и долетела лихая казачья песня:

«Смело, равняйтесь направо, партизаны,

За Дон нас в бой ведет Чернецов» …

Редкие, безсильные выстрелы не заглушили песню партизан.

***

Отерев пот со лба, Павел Александрович вышел на воздух. Его пошатывало от усталости. Третий день он был на передовой лазаретного фронта, третий день воевал со смертью. Вчера спал два часа. Поспит ли сегодня?

«Корнилов убит» – такую весть принесли днём. Эта фраза настойчиво крутилась в голове у бывшего ростовского врача-окулиста, а ныне «на все руки мастера».