Зима тревоги нашей

В июне мужчина, подгоняемый инстинктом, косит траву, бросает в землю семена и вступает в схватку с кротами и кроликами, муравьями, жуками, птицами и всеми остальными, кто приходит, чтобы отнять его сад. Женщина любуется закручивающимися лепестками розы, умиляется и вздыхает, кожа ее становится лепестком, глаза – тычинками.

Июнь месяц веселый, спокойный и теплый, влажный и громогласный: все растет и размножается – и прелестное, и отвратительное, и труженик, и вредитель. Девушки в обтягивающих слаксах бродят по Главной улице, взявшись за руки и водрузив на плечи маленькие транзисторные радиоприемники, из которых им в уши льются заунывные любовные песни. Ошалевшие от гормонов юноши сидят на табуретах в аптеке-закусочной Танжерса, потягивая через соломинки лимонад, что вскоре выступит на их лицах очередной порцией прыщей. Они провожают девушек немигающими похотливыми взглядами и отпускают пренебрежительные замечания, в то время как внутри буквально изнывают от желания.

В июне деловые люди заходят к «Эллу и Сью» или в «Формачтер» глотнуть пивка и остаются пить виски, вдрызг напиваясь к полудню. Даже средь бела дня пыльные машины въезжают в запущенный палисадник стоящего на отшибе и давно не крашенного дома с наглухо задернутыми шторами, где Эллис, городская шлюха, решает полуденные проблемы прибитых июньской жарой мужчин. И день-деньской за волноломом встают на якорь лодки, сидя в которых счастливые мужчины и женщины терпеливо выуживают из моря себе обед.

Июнь – это покраска и обрезка, планы и замыслы. Редкий мужчина не тащит домой бетонные блоки, мелкий брус два на четыре и разрисованные с обратной стороны чертежами Тадж-Махала почтовые конверты. На берегу лежит килем кверху сотня лодочек, поблескивающих от противообрастающей краски, их владельцы приосаниваются и улыбаются медленным, словно застывшим, валам. До конца месяца школа все еще крепко держит стойких детишек, зато, когда наступает время экзаменов, мятеж выплескивается, и обычная простуда оборачивается повальной эпидемией, настоящей чумой, которая в последний день учебного года мгновенно исчезает.

В июне распускается счастливый росток лета. «Куда мы отправимся на славный праздник Четвертого июля?.. Пора бы нам распланировать отпуск». Июнь – матерь всех возможностей: утята храбро плывут наперерез опасностям вроде челюстей каймановых черепах, салат-латук тянется навстречу засухе, помидоры выбрасывают дерзкие стебли навстречу гусеницам бабочки-совки, семьи прикидывают преимущества песка и солнечных ожогов перед непредсказуемыми ночевками в горах под несмолкающую симфонию комариных оркестров. «В этом году я отдохну. Не буду так уставать. В этом году я не позволю детям превратить две недели моего отпуска в ад на колесах. Я работал весь год. Настало мое время! Я работал весь год». Подготовка к отпуску затмевает старые воспоминания, и в порядке наш мир[26].

Нью-Бэйтаун пребывал в спячке. Люди, управлявшие его политикой, моралью, экономикой, делали это так долго, что закоснели в своих взглядах. Мэр, городской совет, судьи, полиция были вечны. Мэр по-свойски снабжал город материалами своего производства, судьи по-свойски решали проблемы со штрафами автолюбителей так давно, что уже и забыли, что это незаконно. Все люди – праведники. Кроме соседей, конечно.

Золотистый полдень обдавал теплым дуновением лета. Несколько ранних отпускников, у которых нет детей, вынуждающих родителей сидеть дома до окончания учебного года, катили по улицам – чужаки. Машины проезжали город насквозь, везя за собой на прицепах небольшие лодки и большие подвесные моторы. Даже с закрытыми глазами Итан признал бы в них отпускников по продуктам, что они покупали, – холодная мясная нарезка и плавленый сыр, крекеры и сардины в масле.

В полдень в магазин зашел освежиться Джои Морфи, зачастивший в честь теплой погоды. Он махнул бутылкой в сторону холодильника.

– Вам бы не помешала стойка с газированной водой, – заметил он.

– И отрастить еще четыре руки? Или распочковаться на двух продавцов? Сосед Джои, вы забыли, что магазин мне не принадлежит!

– А зря.

– Напомнить вам мое предание о смерти короля?[27]

– Знаю я ваше предание. В двойной бухгалтерии вы не смыслили ни черта – не отличили бы спаржу от дыры в земле, из которой ее выдрали. Пришлось учиться на горьком опыте. Послушайте, теперь-то вы всему научились!

– Да толку мало.

– Будь магазин ваш, могли бы неплохо зарабатывать.

– Но он не мой.

– Откройте другой по соседству – и всех клиентов с собой заберете.

– С чего вы взяли?

– Люди покупают у тех, кого знают. Доброе имя делает свое дело.

– Не очень-то оно мне помогло. Меня знал весь город. И все равно я разорился.

– Это уже техническая сторона. Вы не умели правильно закупаться.

– Вдруг я и теперь не умею?

– Нет, умеете. Вы и сами не заметили, как научились. Только у вас до сих пор настрой неудачника. Избавляйтесь от него, мистер Хоули! Избавляйся, Итан!

– Спасибо.

– Ты мне нравишься. Когда Марулло едет в Италию?