Зима тревоги нашей

– Ты помнишь его речи?

– Не то чтобы очень. Давненько я их не читал.

– Он великолепен!

– Едва ли это подходящее чтение для школьницы.

– Он просто великолепен!

Итан встал со стула, и весь долгий, тяжелый день навалился ему на плечи.

В кухне его встретила злая и заплаканная Мэри.

– Я все слышала! – объявила она. – Понятия не имею, что на тебя нашло! Он всего лишь маленький мальчик!

– Лучше поздно, чем никогда, дорогая.

– Никакая я тебе не дорогая! Тирана в своей семье я не потерплю!

– Тирана? О господи!

– Он всего лишь маленький мальчик! А ты на него накинулся!

– Думаю, ему это на пользу.

– Какая польза?! Ты раздавил его, как букашку!

– Нет, дорогая. Я устроил ему беглое знакомство с миром, в котором он живет. Точнее, развеял его заблуждения об этом мире.

– Откуда тебе знать, каков мир на самом деле? – Итан прошел мимо нее и открыл заднюю дверь. – Куда ты?

– Стричь лужайку.

– Ты же вроде устал.

– Да… и уже отдохнул. – Он оглянулся через плечо и посмотрел на нее сквозь противомоскитную сетку. – Человек – существо одинокое, – сказал он и улыбнулся ей, потом выкатил газонокосилку.

Застрекотали лезвия, прорываясь сквозь мягкую и сочную траву. Возле крыльца звук затих.

– Мэри-Мэри, моя дорогая! Я люблю тебя…

И лезвия снова с урчанием накинулись на разросшуюся траву.

Глава 12

Марджи Янг-Хант была женщиной эффектной, здравомыслящей и умной, причем умной настолько, что знала, когда и как этот ум скрывать. Оба ее брака потерпели фиаско, как и ее мужчины: один оказался слишком слаб, второй еще слабее – он умер. На свидания ее приглашали редко. Она организовывала их сама – наводила мосты частыми телефонными звонками, письмами, открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления и якобы случайными встречами. Она разносила домашний супчик собственного приготовления хворым и помнила все чужие дни рождения. Этим она не давала людям забыть о своем существовании. Значительная часть дохода Марджи уходила на волосы, ногти, массаж, кремы и мази.

Ни одна женщина в городке не следила так за собой – чтобы живот оставался плоским, кожа чистой и сияющей, зубы белоснежными, линия подбородка не расплывалась. Другие женщины говаривали: «Должно быть, она куда старше, чем выглядит».

Когда мышцы груди ослабли и уже не откликались на кремы, массаж и гимнастику, Марджи упаковала их в специальное белье и продолжила носить свои выдающиеся достоинства с гордостью. Макияж занимал все больше времени. Волосы блестели и лежали глянцевой волной, как в рекламе шампуня. На свидании она ела, танцевала, смеялась, шутила, притягивала своего спутника сетью крошечных магнитиков, и никто бы не заподозрил, насколько этот сценарий заучен ею наизусть. Выждав положенное время и благосклонно приняв некоторые инвестиции, она ложилась с ним в постель, по возможности не афишируя этого факта. Потом она снова возвращалась к наведению мостов. Рано или поздно общая постель должна была стать ловушкой, в которую попадется ее уверенность в завтрашнем дне и грядущее довольство. Однако перспективная добыча выскальзывала из шелково-стеганых тенет. Все чаще и чаще Марджи встречались женатые, немощные либо чересчур бдительные. Тщетно она обращалась за помощью к картам Таро – колода упорно молчала.

Марджи знавала многих мужчин, большинство из них были нечестивые, раздираемые тщеславием или впавшие в уныние, поэтому в ней развилось презрение к своей дичи, как бывает у профессионального охотника на хищников. Такими людьми легко управлять, используя их страхи и тщеславие. До того они жаждали быть обманутыми, что она больше не испытывала триумфа от своих побед, разве только гадливую жалость. Эти становились ее друзьями и союзниками. Их она защищала даже от осознания того, что они ее друзья. Им она отдавала лучшую часть себя, потому что они ничего от нее не требовали. Марджи держала их в секрете, ибо в глубине души знала: гордиться тут нечем. В их число входили Дэнни Тейлор, Марулло, и даже шеф Стоунуолл Джексон Смит, и еще кое-кто. Они доверяли ей, она – им, и их тайное существование было единственной отдушиной, в которой она черпала силы. Эти друзья разговаривали с ней свободно и безбоязненно, для них она была вроде андерсоновского колодца – чуткая, не вершившая суда, молчаливая. У большинства людей есть скрытые пороки; у Марджи Янг-Хант имелась скрытая добродетель. Благодаря своей тайне она знала о Нью-Бэйтауне и даже о целом округе Уэссекс больше всех остальных, и знание ее было лишено всякого предубеждения, потому как она не стала бы – точнее, не смогла бы – пользоваться им в своих интересах. Однако в иных сферах она находила применение буквально всему, что попадало ей в руки.