Зима тревоги нашей

– Простите, сэр! Простите! Знаю, вы правы. – Я положил чек на коробку молока и подписал химическим карандашом.

При всей спешке подпись Бейкер изучил внимательно.

– Сперва предложи две тысячи. Набавляй по две сотни. Ты, разумеется, понимаешь, что на счету осталось всего пять сотен. И не дай бог тебе не хватит денег!

– Если все удастся, разве я не смогу взять ссуду под магазин?

– Конечно, сможешь – если хочешь разориться на выплате процентов.

– Даже не знаю, как вас благодарить!

– Не давай слабину, Итан! Не позволяй ему себя разжалобить. Язык у него здорово подвешен. Как и у всех итальяшек. Помни о своих интересах!

– Я вам ужасно благодарен!

– Мне пора, – сказал мистер Бейкер. – Хочу успеть выбраться из города до полуденных пробок.

Он выбежал, едва не сбив с ног миссис Виллоу, которая придирчиво ощупывала каждую дыню.

Днем наплыв покупателей не спал. Похоже, опалившая улицы жара сделала людей нервными и откровенно вздорными. Словно они не к празднику запасались, а готовились к мировой катастрофе. Я не смог бы выкроить минутку для сэндвича Морфу, даже если бы захотел.

Мне приходилось не только обслуживать покупателей, но и приглядывать за ними. Было много приезжих, частенько они так и норовят что-нибудь стянуть. Просто не могут удержаться. И тащат не обязательно мелочевку. Хуже всего приходится баночкам с деликатесами – фуа-гра, икра, шампиньоны. Поэтому Марулло и распорядился держать их на полке за кассой, куда покупателей не пускают. Он объяснил, что ловить вора за руку – плохо для бизнеса. Остальные покупатели чувствуют себя неуютно, потому что (по мнению Марулло) невиновных не бывает. Единственный способ покрыть убыток – обсчитать другого покупателя. Едва я замечал, что кто-нибудь подходит слишком близко к некоторым полкам, как гасил порыв словами: «Коктейльные луковки у нас почти даром». Бедняга подпрыгивал от неожиданности, будто я прочел его мысли. Подозревать – неприятно. Меня здорово злит, когда из-за одного человека страдают все остальные.

День клонился к вечеру, время тянулось и тянулось. После пяти заглянул шеф полиции Стоуни – худой, мрачный и язвительный. Он купил телеужин – рубленый бифштекс с морковью и картофельным пюре, приготовленный и замороженный на подносике из фольги.

– Похоже, вы немного перегрелись, командир.

– Да нет. Я в порядке. – Вид у него был неважный.

– Две порции?

– Одну – жена уехала. У копов выходных не бывает.

– Увы.

– Может, оно и к лучшему. При таком наплыве людей я редко бываю дома.

– Слышал, вы недавно уезжали.

– Кто сказал?

– Вилли.

– Вот трепло!

– Он сказал без задней мысли.

– Мозгов у него нет на задние мысли! С такими мозгами и до тюрьмы недалеко.

– А у кого они есть? – нарочно спросил я и получил ответ куда более подробный, чем рассчитывал.

– И что ты этим хочешь сказать, Итан?

– Столько у нас законов, что иной раз нарушишь и не заметишь.

– Так и есть. Значит, ты не в курсе.

– Я как раз хотел спросить, командир… Я тут убирался и нашел старый револьвер, весь грязный и ржавый. Марулло говорит, что это не его, и уж точно он не мой. Что с ним делать?

– Сдай мне, если не хочешь возиться с лицензией.

– Принесу завтра, он лежит у меня дома. Я сунул его в банку с маслом. Стоуни, а что вы с ними делаете потом?

– Ну, сначала проверяем, не засветились ли где, потом бросаем в океан. – Он немного приободрился, однако в мои планы это никак не входило.

– Помните, пару лет назад на севере штата был судебный процесс? Полицейские сбывали с рук конфискованное оружие.

Стоуни расплылся в ласковой крокодильей улыбке и с крокодильей же веселой непринужденностью произнес:

– Итан, неделя у меня выдалась не из легких. Прямо скажем, адская неделька! Если тебе вздумалось меня подкалывать, то зря. Мне и так тошно.

– Извините, командир. Могу ли я, как гражданин трезвомыслящий, предложить свою помощь – например, напиться с вами?

– Господи, если бы я только мог! Лучше бы я напился.

– Так за чем дело?

– Ты знаешь? Нет, откуда тебе знать. Если бы я только знал, чего ради и кто все это затеял!

– Вы о чем?

– Забудь, Ит. Нет, постой-ка! Ведь ты друг мистера Бейкера. Как там у него обстоят дела?

– Не такой уж я ему и друг, командир.

– Как насчет Марулло? Кстати, где он?

– Уехал в Нью-Йорк. Решил полечить свой артрит.

– Боже всемогущий! Не знаю. Просто не знаю. Видеть бы черту́, чтобы я знал, когда прыгать.

– Стоуни, что-то я не пойму…

– Да уж. Я и так наговорил лишнего.

– Соображаю я туговато, но если хотите облегчить душу…

– Нет. Нет, не хочу. Утечку они на меня не повесят, даже если бы я знал, кто они такие. Забудь, Ит. Просто у меня неприятности.

– Через меня утечки точно не будет, Стоуни. Кто они – Большое жюри?

– Ты все-таки в курсе?

– Слегка.

– Что за этим стоит?

– Прогресс.

Стоуни подошел и так крепко стиснул мое плечо своей железной рукой, что мне стало больно.

– Итан, – горячо проговорил он, – как думаешь, я хороший коп?

– Отличный.

– Стараюсь. Стараюсь, как могу. Послушай, Ит, хорошо ли заставлять человека доносить на своих друзей, чтобы самому спастись?

– Нет, не хорошо.