Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Хоатил хам типа груниан, сасси периа талом скермом маллив.

Нищету может пережить каждый, хорошие времена – немногие.

(Марбакская поговорка)

В Дейфобене предстояло сделать очень много. Что касается Керрика, то ему, по всей видимости, следовало сделать больше, чем требовалось, когда город именовался Альпесак и когда эйстаа там была Вайнти. Керрик вспоминал далекие беззаботные, наполненные духотой дни и жалел о том, что очень многого не наблюдал, не замечал, не изучал того, как надо было управлять таким огромным городом.

Хотя сейчас он сидел на тропе эйстаа перед стеной амбеседа, куда сразу же начинают падать солнечные лучи, как только восходит солнце; он никогда бы не смог так управлять с этого места, как это делала она. Там, где у нее были бесчисленные помощники, ученые, фарги, – там он хотел видеть глупых примитивных саску. Если задание будет несложным, да еще повторить его несколько раз, если еще обучить, то тогда это задание будет сделано. Но никогда никому из них не удастся познать всю эту сложную схему внутренней жизни города, которая создавала единый комплексный союз. Он сам об этом очень мало знал, но по крайней мере он был уверен, что это было именно так. Каждое звено этой цепи каким-то образом зависело от всех других звеньев. А теперь город был смертельно ранен.

Было предусмотрено, что большая часть города могла восстанавливаться в результате самоизлечения – но не всегда это удавалось. Огромный участок растительности вдоль побережья, не тронутый огнем, просто порыжел и умер. Деревья, виноградные лозы, подлесок, стены и окна, склады и жилые помещения. Все умерло. И не было – абсолютно никакой возможности для Керрика как-то восстановить это.

Все, что можно было бы сделать, – это позаботиться о животных или о большей их части, по крайней мере. Гигантский ненитеск и онетсенсаст, обитающие на внешних полях, не нуждались в особом внимании, потому что они могли находить корм в обычных естественных болотах и джунглях. Олень и гигантский олень совершенно спокойно щипали траву, как это делали многие животные, употреблявшие в пищу мясо мургу. Других животных надо было кормить фруктами, и с ними не возникало никаких проблем. Но остальные были вне его понимания. И они умирали. Были и другие. Таракасты для верховой езды были норовистые, и к ним опасно было подходить. Йиланы ездили на них верхом, могли управлять ими, но Керрик этого делать не мог. Таракасты не щипали траву, они, по всей видимости, были плотоядными. Однако, когда им давали мясо, они кричали и втаптывали его в грязь. И умирали. То же самое происходило с оставшимися в живых уруктопами, которые жили на болотистых полях за пределами города. Эти восьминогие существа использовались для транспортировки грузов и перевозки фарги – по-видимому, другого применения для них не было. Они смотрели на него остекленевшими глазами, когда он приближался к ним, они не убегали от него и не нападали. Они отказывались от любой пищи, даже от воды, и в своем молчаливом беспомощном состоянии падали и исчезали один за другим.

Наконец Керрик решил, что этот город уже принадлежит тану, а не йиланам. Они могли бы сохранить все, что им было по вкусу, а об остальном можно было не беспокоиться. Это решение немного облегчило всю работу, но все же каждый день по много раз от рассвета до заката им приходилось собираться, и эти собрания заканчивались далеко за полночь.

Вот почему у него была причина позабыть, какое время года было на холодном севере, и потерять счет проходящим дням в этом жарком и почти не меняющемся круглый год климате. Ему было совершенно невдомек, что где-то там далеко прошла зима, наступила поздняя весна, и только тогда он подумал о саммадах, об Армун. Прибытие в лагерь первых женщин саску отвлекло его от ежедневных дел и забот, навеяло на него воспоминания и разбудило в нем некоторое чувство вины за свою забывчивость. В этом жарком климате очень легко было потерять счет времени.

Керрик знал, что мандукто понимают многие, и поэтому он искал Саноне, чтобы тот помог ему.

– Листья здесь никогда не опадают, – сказал Керрик, – и фрукты зреют круглый год. Очень трудно из-за этого понять, какое сейчас время года.

Саноне сидел на солнце, скрестив ноги, впитывая в себя тепло.

– Это правда, – сказал он. – Но есть и другие способы распознавать времена года. Можно наблюдать за луной, когда она прибывает и убывает, и вести счет происходящему. Ты слышал об этом?

– Алладьекс говорит об этом; это все, что я знаю. Саноне всем своим видом выразил презрение и осуждение примитивному шаманству и разровнял перед собой песок. Указательным пальцем он начертил на песке лунный календарь.