Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Когда смысл сказанного Ланефенуу дошел до сознания Вайнти, она вся подалась вперед, в положении от низшего к высшему, а потом заговорила, испытывая к Ланефенуу родственные чувства:

– Позволь мне служить тебе, Ланефенуу, весь остаток моих дней. Потому что у тебя есть сила, о которой я не подозревала, сила, позволяющая тебе действовать так, как ты считаешь нужным, несмотря на то, что думают другие; сила, которая позволяет тебе бороться с укоренившимися привычками, чтобы защитить свой город. Я буду твоей фарги, буду выполнять твои команды и всегда буду служить тебе.

Ланефенуу спустилась вниз со своего места и большими пальцами коснулась гребня Вайнти: этот жест означал, что она желает поделиться с ней своим счастьем. Когда она заговорила, то каждое ее слово заключало в себе очень глубокий смысл.

– Скажи мне, сильная Вайнти, что будешь служить мне, как и я буду служить тебе. У нас один и тот же жизненный путь, который нам предстоит пройти, хотя мы шли к нему разными тропами. Но теперь я знаю, что наши тропы слились в одну. Дальше мы пойдем вместе. Перед нами не устоит никто; ни устузоу, ни Дочери Смерти. Все будут сметены с нашего пути. Завтрашнее завтра будет таким же, как вчерашнее вчера, об этих бессловесных существах мы больше не будем вспоминать между собой.

Глава 10

Увейгил ас нэп, ас рат ат стаккис-маркис фаллар эй то марни.

Не имеет значения, как долго и жарко лето – в конце его всегда ждет зима.

(Подлинная марбакская поговорка)

В Дейфобен снова пришла зима. В этом году лили проливные дожди, а северный ветер, который со свистом проносился сквозь ветви деревьев, срывал с них и сбрасывал на землю увядшие листья. Этим утром Керрика разбудил дождь, который в темноте барабанил беспрестанно по прозрачной крыше. Больше он не заснул. Как только забрезжил рассвет, он взял свой хесотсан и покормил его, заталкивая в его маленький рот крошечные кусочки мяса, которые остались у него от позавчерашнего ужина. Оружие теперь почти все время было при нем. Он жестко распорядился о том, что если кто-то хочет выйти за пределы города, то он должен быть обязательно вооружен. Исключений не было – включая его самого. Когда Керрик накормил животное, он вышел из своего укрытия и пошел по тропинкам, как он делал это теперь почти каждый день, через поля к северу от города, к единственной уцелевшей роще, где ненитески срывали с деревьев листья, набивали ими рты и с хрустом пережевывали. Ползучие виноградные лозы, которые йиланы сажали специально для того, чтобы перекрывать тропу, все еще попадались то здесь, то там, и он очень осторожно перешагивал через них. Но ядовитые колючие кусты были вырублены с тех пор, как здесь появились люди, для того, чтобы не животные, а они могли спокойно здесь проходить. Он держал оружие наготове, опасаясь многих хищников, бродивших в окрестностях города. Он очень внимательно смотрел по сторонам и чутко прислушивался. Рядом никого не было, он был один; тропа на север была безопасна и пуста. Керрик стоял на этой тропе, не обращая внимания на дождь, который насквозь промочил его длинные волосы и бороду, падал каплями с большого и малого металлических ножей, свисавших с ошейника, охватывающего его шею; сбегал вниз ручейками по шкуре, в которую он был одет. Тропа пуста? В основном он приходил сюда по утрам: это было самое худшее для него время. Позднее, днем, когда он работал, то на какое-то время забывался. Но не теперь, когда он просыпался. Может быть, Херилак вернется и приведет с собой Армун или объявится какой-нибудь охотник, который передаст от нее весточку? Однако он знал, знал прежде, чем прийти сюда, что эта надежда несбыточна. Он должен сам пойти, весной, пойти на север и привести ее сюда. Теперь было слишком поздно, и до весны было очень долго. Что здесь, в этом городе, было такого, что удерживало его, в то время как все остальные вернулись? Он до сих пор не был полностью уверен, что он прав. Но дело было сделано и переделать что-то было уже невозможно. Весной он отправится за ней, и на этот раз ему ничего не помешает. Когда он возвращался домой, тропа по-прежнему была пустынной.

Дождь постепенно ослабевал, и сквозь муть стало проглядывать голубое небо. В городе его ожидали проблемы, которые должны были быть решены. Он не хотел сталкиваться с ними, не хотел ни с кем разговаривать. Океан был недалеко, он мог слышать шум волн даже здесь: на берегу никого не было. Он решил пройти вдоль берега, а затем вернуться в город.