Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Они копали и отчаянно разбрасывали снег в стороны. Вот появилось черное отверстие, которое постепенно увеличивалось. Армун отчаянно копала вместе с остальными, а потом упала в это отверстие, когда его совсем раскопали. Там была навалена груда шкур – зачем? Она поползла вперед и первая нашла их, отодвинула закаменевшие от холода шкуры, закрывающие лицо Керрика. Оно было серым и замерзшим. Армун сорвала с руки рукавицу и дотронулась до него, не дыша от страха, охватившего ее.

Его кожа была такой холодной, такой холодной.

Он казался мертвым.

Однако, когда она заголосила, его веки дрогнули, и глаза открылись.

Она не опоздала.

Глава 20

Снежные пустыни холодного севера были для парамутан родным домом. Они знали, как здесь жить и выжить, знали все, что только можно было знать о лечении при обморожениях. Теперь, когда они отталкивали в сторону Армун, чтобы пройти в пещеру, то вели себя очень беспокойно. В то время когда Калалек раздевал Керрика, стаскивал с него меховые шкуры, двое других тоже раздевались, складывая свою все еще сохранившую тепло тела одежду на мерзлую землю.

Окоченевшее тело Керрика осторожно положили на шкуры, и голые охотники лежали рядом с ним, прижавшись к нему, чтобы теплом своих обнаженных тел согревать его. Другие охотники укрыли их шкурами.

– Какой холод! Я наверняка сам замерзну, пойте мою песню смерти! – крикнул Калалек.

Все засмеялись: к ним снова вернулось хорошее расположение духа после того, как они убедились, что охотники живы.

– Принеси дров, разожги огонь, растопи снег. Они должны согреться и захотят пить.

С Ортнаром поступили точно таким же образом. Армун поняла, что в качестве помощи ей лучше было бы раздобыть дрова. Но он был жив! Солнце своим теплом ласкало ее лицо, и это тепло проникало в ее тело при мысли, что они оба – она и Керрик – были живы и здоровы и снова вместе. В тот момент, когда она потянулась за веткой, чтобы сломать ее, она дала себе слово, что больше никогда не расстанется с Керриком. Они в течение долгого времени были разлучены. Невидимая нить, которая связывала их, натянулась так сильно, что чуть было не порвалась. Она больше не позволит этому произойти. Куда бы он теперь не последовал, она везде и всюду будет с ним. И никто, и ничто не будет стоять между ними. Она отломила еще одну замерзшую ветку, та громко треснула после того, как она изо всех сил потянула ее. Гнев и счастье переполняли ее. Больше такого не повторится никогда!

Огонь ревел, в пещере было тепло. Калалек растирал конечности Керрика и одобрительно кивал.

– Хорошо, очень хорошо: он сильный – какое у него белое тело! Только вот здесь лицо обморожено, вот эти темные пятна. Ничего, кожа сойдет, и все будет в порядке. А вот другой очень плох, очень.

Он убрал меховую шкуру с ног Ортнара. Все пальцы левой ступни были обморожены и совсем почернели.

– Их надо отрезать. Сделайте это сейчас же, он ничего не почувствует, вот увидите.

Ортнар громко стонал, даже несмотря на то, что он был без сознания, но Армун не обращала внимания на режущие слух звуки, которые слышались за ее спиной, когда она склонилась над Керриком. Его лоб был уже теплым, на нем начала выступать испарина. Она погладила его кончиками пальцев, его веки дрогнули, глаза открылись и снова закрылись. Она обняла его за плечи и приподняла, прижав к губам кожаный сосуд с водой.

– Выпей, пожалуйста, выпей это. – Он шевельнулся, сделал глоток и снова откинулся назад.

– Они должны быть в тепле, хорошо кушать и набраться сил, чтобы можно было передвигаться, – сказал Калалек. – Мы принесем сюда мясо из лодки, а потом пойдем половим рыбу. Вернемся поздно, когда стемнеет.

Парамутаны заготовили ей очень много дров. Она постоянно поддерживала огонь. Когда она повернулась к Керрику, то увидела, что он открыл глаза и шевелит губами, пытаясь что-то сказать. Она коснулась его губ своими губами, потом погладила их, как будто успокаивала ребенка.

– Я буду говорить. Ты жив – и Ортнар тоже жив. Я нашла тебя вовремя. С тобой все будет хорошо. Здесь еда и вода – сначала тебе надо попить. – Она снова его приподняла, и он выпил немного воды. Когда она снова положила его, то прижалась к нему и начала нашептывать ему на ухо: – Я дала себе клятву. Я клянусь, что больше никогда не позволю тебе оставить меня одну. Куда пойдешь ты, туда пойду и я. Так должно быть.

– Так должно… быть, – с трудом произнес он охрипшим голосом. Он закрыл глаза и снова заснул: незадолго до этого он был на грани смерти, и поэтому сразу очень трудно прийти в себя, если ты подошел к этой грани слишком близко. Ортнар зашевелился и что-то промычал, и Армун тоже подала ему воды. Было совсем темно, когда вернулись парамутаны. Они кричали и звали ее.

– Посмотри на эту крошечную вещичку, что я принес, – громко говорил Калалек, входя в пещеру. Он высоко над головой держал в руке страшную рыбину, покрытую чешуей величиной, наверное, с тарелку, и с ощетинившейся пастью. – Это даст необходимую силу. Пусть поедят.

– Но они все еще без сознания.

– Слишком долго, это нехорошо. Им нужно мясо. Я покажу тебе.