Зима во время войны

Однажды они почему-то не стали меня бить. Офицер СС, который всегда вел допросы, вдруг сделался заботливым, точно родной дядюшка. Сказал, что печется о моем же благе, и попросил назвать имя третьего участника, ведь тогда мне грозит только год тюрьмы, и всё. Он пел так ласково, что я чуть было не попался на крючок. Но потом вспомнил, как они обращались со мной до сих пор, и промолчал. Тут его лицо приняло совсем особое, жутко фальшивое выражение, словно он маску надел. Я подумал, сейчас опять будут бить, но нет, офицер вежливо попросил меня одеться. Это я сделал с удовольствием. Но едва я взялся за носки, он велел их пока не надевать, а поставить правую ногу на его письменный стол. Я подчинился. Он взял в руку увесистую дубинку и бархатным голосом поинтересовался, точно ли с нами не было третьего товарища. «Нет, – повторил я в сотый раз, – не было». Тогда он размозжил мне дубинкой пальцы правой ноги и попросил поставить на стол левую.

– Негодяй! – сверкая глазами, воскликнул Михиль, а Джек судорожно сглотнул.

– Так вот, – продолжал Дирк, – хотя мои деревянные башмаки были мне чуть-чуть малы, они заставили меня их надеть, так что пальцы срослись черт знает как. Честно сказать, не так-то я об этом и сокрушался, ведь они наконец оставили меня в покое. Лучше размозженные пальцы, чем каждые два дня допрос, уж поверьте.

Несколько дней назад нас вдруг решили перевезти в какой-то другой лагерь. Куда именно – не говорилось. Всех заключенных погрузили в поезд, знаете, такой, где купе отделены друг от друга и у каждого купе своя дверь. В одно такое купе нас затолкали девять человек, а десятым был эсэсовец с винтовкой. Я решил при малейшей возможности бежать. Остальные девять ребят, судя по их виду, тоже прошли через допросы. Так что, наверное, тоже будут готовы рискнуть, решил я.

Когда поезд тронулся, я понял, что нас везут в сторону Апелдорна. А я знал, что на перегоне Амерсфорт – Апелдорн поезда всегда снижают скорость на повороте близ деревни Стру. Шепотом – разговаривать нам запрещалось – я предложил моим собратьям по несчастью спрыгнуть на этом повороте с поезда. Я рассчитывал, что эсэсовец не знает голландского. Так оно и оказалось, но глухотой парень не страдал, и я тут же получил прикладом по ребрам. Зато остальные поняли меня отлично.

Когда поезд приблизился к Стру, к нашему ужасу, выяснилось, что дверь заперта на замок.

– Вы что, попытались открыть дверь, у которой сидел вооруженный охранник?

– Охранник к тому времени уже… Не спрашивай, что с ним случилось. Об этом позаботились двое ребят из Роттердама, сидевших с ним рядом.

Так вот, дверь оказалась заперта, а это было смерти подобно. Вы догадываетесь, что с нами бы сталось, если б в Апелдорне нас обнаружили в одном купе с мертвым фрицем. Но, как известно, из любой, даже самой безвыходной ситуации всегда можно найти выход. Один из ребят вскрыл замок штыком от винтовки убитого фрица. И когда поезд снизил скорость, мы выпрыгнули друг за другом, все девятеро. Одному из нас это стоило жизни. Приземляясь, он ударился головой о бетонный столбик рядом с полотном.

– И немцы вас не увидели?

– Увидели. И ну палить из окошек. Но было довольно-таки темно, а поезд, к счастью, не остановился, так что они ни в кого не попали.

Но потом нам не повезло. Мы сидели неподалеку от насыпи, все восемь человек, и обсуждали, что делать дальше – двинуться куда-то вместе или разойтись в разные стороны. В это время как раз и появился немецкий патруль. Глупое совпадение. Само собой, железную дорогу регулярно патрулируют, но кто мог знать, что фрицы покажутся именно в это время и в этом месте… Короче говоря, мы услышали их шаги и юркнули в дренажную канаву. Но они явно тоже что-то заметили, потому что один из них вдруг как гаркнет: «Стоять! Пароль!»

Не успел он это рявкнуть, как один из нас, Крейн, принялся палить по немецкому патрулю из автомата. До лагеря Крейн был командиром какого-то подразделения и потому сообразил прихватить автомат того фрица из нашего купе. Первой же очередью он положил троих. Остальные фрицы из патруля попрятались кто куда и открыли ответный огонь. Кроме Крейна, никто из наших не мог ничего сделать, ведь у нас не было оружия. Тогда Крейн заорал нам:

– Валите отсюда, а я их здесь задержу!

Мы уползли прочь по канаве и разбежались по разным убежищам. Я еще долго слышал вдали выстрелы. Не знаю, удалось ли Крейну уйти живым, не удивлюсь, если и удалось, потому что он парень отчаянный, такой без боя не дастся.

Ну а обо всём остальном я вам уже рассказывал. Следующий день я просидел в кустах у дороги, а ночью приплелся сюда.

Дирк явно устал от своего долгого рассказа. Подсунув руки под голову, он откинулся навзничь на лежанке из листьев.

– Ты теперь не можешь ходить? – сочувственно спросил Михиль.