Зима вороньих масок

– Нет. Отец Мартин соорудил крытый деревянный навес для этих нужд, когда всё только начиналось. Он словно… предвидел исход… – Дженнаро сжал губы и посмотрел мимо. – Желаете взглянуть на мёртвых? Слышал, вы расспрашивали о них вашего молодого спутника…

– Это займёт время, а у нас его слишком мало, – покачал головой Гарольд. – Меня больше заботит, чтобы дикие звери не растащили заразу. Иначе по весне всё может повториться.

– Такого не случалось, – заверил гвардеец. – Да и вообще… – добавил он самым скорбным голосом. – В последнее время дикие твари не жалуют город. С осени даже лисицы перестали кур тягать. А собаки, бывало, залают, а приходишь – лают, как будто в пустоту… помилуй, Господь… – солдат перекрестился.

Паскаль прогнал мысленный образ, который вырисовывался в голове со словами Дженнаро. Англичанина же, судя по всему, собаки ничуть не заботили.

– Когда святой отец закончит, не спешите разливать всю воду по вёдрам, – распорядился Винтеркафф, обращаясь к брату Клоду. – Она нужна нам горячей. Так что продолжайте поддерживать огонь. Это важно.

– Сделаем, как нужно, – пообещал монах.

– В таком случае, мы можем приступать, – подытожил Гарольд. – Герр Локхорст! – подозвал он фламандца. – Вы с Лероа начнете с юга, от реки. Мы – с севера. Брат Роберто? – испанцы безмолвно выросли рядом с баграми в руках. Винтеркафф посмотрел на окружающих. – Успехов нам.

– С Богом, – раздался хриплый голос старшего брата-флагелланта. – Пусть Он не отвернётся от вас, когда узрит ваши труды. – Дженнаро зажёг у костра масляные фонари, и два отряда, каждый возглавляемый тремя гвардейцами и замыкаемый мортусами, разошлись в разные стороны.

Трижды перекрестившись, Паскаль отправился вдогонку за англичанином.

Молитва отца Фомы сменилась хрустом снега под ногами. Унылый колокольный звон, преследовавший Паскаля, слышался всё ближе, хотя группа двигалась в противоположную от собора сторону. Дюпо подметил странную особенность: за время, пока вода нагревалась и получала благословение, местные клирики не потрудились себя показать. Никто не связался со святым отцом, никто не прислал к нему людей, чтобы помочь благому делу. Ни один человек не покинул собора Святого Себастиана. Лишь колокол, как одержимый, гудел на часовне, справляя тризну как по мёртвым, так, в равной степени, и по живым. Паскаль оглянулся, чтобы убедиться в своих домыслах. У костра всё так же стояли братья, вознося молитвы, да сновали плащи финвилльских гвардейцев. Быть может, обитателей храма коснулся перст мора? – допустил Дюпо. От мысли этой ему стало как будто холодней. Задать свой вопрос солдатам он не отважился.

– По порядку, значит? – спросил Дженнаро, подойдя к первой двери.

– И никак иначе, – поставил точку Винтеркафф.

– Именем его милости синьора, отворите! – приказал солдат, сопровождая требование настойчивым стуком в дверь.

Дом выглядел пустым. Его стены были выложены из крупного булыжника, но, в отличие от особняка, на который Паскаль обращал свой взгляд минутами ранее, булыжника грубо обтёсанного и подогнанного откровенно дурно. Трещины между камнями заполняла коричневая глина; в местах, где оная успела отвалиться, торчали сухие листья камыша. Пропитанные смолой деревянные ставни – заперты, а на ближайшем окне болтался измаранный в золе обрывок ветоши. Печная труба давно остыла, – Паскалю не удалось разглядеть над крышей и тончайшей струйки дыма; снег белой шапкой укрывал деревянный навес над крыльцом.

– Давно это здесь? – спросил Гарольд, приподняв пальцем чёрный лоскут.

– Шестой вечер пошёл, – сказал один из гвардейцев. – Эту повесили почти сразу, как господин распорядился о пометках на домах. Как долго там… она, мы не знаем.

– Нил-печник, именем господина приказываю тебе открыть дверь! – повторил Дженнаро. – Тебе и твоей семье желает помочь врач. – Но ответа не последовало. – Нади! – Тишина. – Жиль? Огюст? – Дженнаро прислушался. Дюпо подошел к окну, надеясь расслышать внутри дома возню, какую обычно создают, прячась, люди, когда не хотят, чтобы их обнаружили, но слух аптекаря уловил только шум позёмков. Дженнаро кивнул. Его подчинённый, помрачнев, приложился плечом к просмоленному деревянному створу.

Петли скрипнули и поддались. Гарольд принял у солдата фонарь и шагнул внутрь. Только несколько мгновений спустя, поймав на себе взгляды гвардейцев, аптекарь понял, чего ждали остальные. Они ждали, что Паскаль, как подобает врачу, последует за наставником. Онемев, не в силах даже поднять руку, чтобы перекреститься, позабыв всякие молитвы, будто и не знал их никогда, повинуясь своему предначертанию, Дюпо переступил через порог.