Зимнее королевство (СИ)

Он натянул поводья коня и огляделся. Снег устлал дорогу пушистым покрывалом, на которое мягко ложились ямки-следы от лап животных. На ветке ели каркнул ворон, звук разнёсся, словно стрелой пронзая холод и тишину. Нарушитель спокойствия взлетел ввысь, с иголок посыпалась снежная крошка, заискрившись в солнечных лучах. Джон проследил за вороном взглядом. Случайность ли, но птичий путь лежал к каменной мельнице, которую Джон когда-то видел мальчишкой. Если пройти мимо неё по полю, то рукой подать до цели, до очередного круга из камней.

— Мы недалеко, — сказал Джон. — Я помню это место.

А если бы не помнил, то всё равно бы знал — они уже близко. Магия острыми, когтистыми пальцами тянула за невидимые нити внутри него, цепляла и звала.

— Делаем привал здесь? — отозвался Джастин Гленмор.

— Да. Давай разводить костёр.

Джон спешился с коня. На несколько мгновений замер, ожидая, когда сможет снова вдохнуть спокойно. Спазм боли сжал его в тисках, в жёсткую хватку заключил сердце и живот — ни вздохнуть, ни выдохнуть. Но нехотя отступил, оставив ощущение слабости в ногах и металлический привкус во рту. Было не так плохо, как в землях Вечной Зимы, но резонанс магии всё ещё не щадил, иногда Джон просыпался по ночам и долгие мгновения лежал без движения, глядя на небо.

— Не грохнись в обморок. Ты как будто призрака увидел, — Джастин стоял рядом, сжимая в руках свой тряпичный узел с поклажей.

— Вот Призрака как раз я давно не видел, — Джон улыбнулся краешком губ. Лютоволк обогнал лошадей пару дней назад и с тех пор не показывался.

— Наверное, слишком уж увлёкся охотой.

— Без сомнения.

Ветки слабо потрескивали в пламени костра. Джастин пил из бурдюка и заедал вяленым мясом, Джон жевал овсяные лепёшки. Джон подумал, что запасы, пополненные на Стене, скуднеют, и мысли сами собой свернули к Ночному Дозору. Дорнийцы облачились в чёрное и принесли клятвы? Лорд-командующий Вестбрук из Простора? Если бы ему рассказали о таком десять лет назад, он даже не воспринял бы слова всерьёз. Но Ночной Дозор изменился. Мир изменился. И он сам тоже.

Джон больше не был братом Ночного Дозора, тот Дозор умер вместе с Королём Ночи. И ему надо это принять прежде, чем путешествие закончится. Прежде, чем придётся делать выбор.

— Скоро всё закончится, — будто бы вторил его мыслям Джастин. — Честно, не думал, что переживу поход на Стену.

«А я всё ещё могу умереть», — саркастично подумал Джон, но вслух сказал:

— Надо будет рассказать обо всём, что сегодня случится, Тормунду и теннам. Сделаешь это?

— Снова предлагаешь мне прогуляться за Стену? — Джастин усмехнулся. — Да, конечно. Я в деле.

— Но сначала придётся вернуться в Винтерфелл и рассказать обо всём Сансе. Это тебе тоже, возможно, придётся сделать в одиночку.

— Ты думаешь, что он, — Джастин взглядом указал на огонь, — убьёт тебя после всего, что между вами было? После всего, что ты сделал?

Джон пожал плечами. Он не исключал этого варианта. Он жил в долг, и уже давно.

— Нет уж. Хрен там, — Джастин взмахнул ладонью, будто разрубая воздух. — Лучше подумай о том, что ты сделаешь, когда уничтожишь последнюю магию Белых Ходоков. Об этом уж думать поприятнее. Я вот собираюсь наведаться к одной миледи. Даже не подозревал, как сильно она мне полюбилась, пока чуть не сдох в нашем увлекательном путешествии.

Джон засмеялся.

— Ну да, какие ещё могут быть приятные мысли.

— Так вот ты подумай! Что ты сделаешь первым, когда всё закончится? Вернёшься на Стену? Вернёшься в Речной Клан? — он лукаво прищурился. — Ты сам уже сказал, что нет.

— Я вернусь домой, — ответил Джон и удивился, насколько легко, насколько само-собой разумеющимся это прозвучало. «Домой» — означало Винтерфелл, переливы журчащей воды в его стенах, треск камина в Великом Чертоге и суету на заднем дворе. Означало смех Сансы, её мягкий голос и тёплый взгляд.

У него всегда была только его война и только одна цель — покончить с Белыми Ходоками. И лишь в Застенье Джон впервые осознал, насколько сильная его одолевает жажда до жизни. Как разливается в нём стремление жить так, как он хочет сам, выбрать то, чего он впервые хочет сам, а не честь, чувство правильного или потребность спасти мир. Это была инородная мысль, эгоистичная и чуждая настолько, что от этого хотелось съёжиться. Но это была правильная мысль, и та лёгкость, с которой она прорастала и разрасталось в его сердце, пугала и одновременно дарила покой.

— О, ну вот. Настрой, с которым уже можно идти и заканчивать спасение мира, — Джастин встал и поднял бурдюк с водой. — Для меня честь быть в этом походе, и будет такой же честью сопроводить тебя в Винтерфелл. Выпьем за это?

В ответ Джон поднял свой бурдюк. Они выпили.

Джон решил, что к последнему кругу из камней должен идти один. Рглор ничего не показал ему в пламени, очевидно, намереваясь хранить своё угрожающее молчание до самого конца. Но внутри себя, на каком-то едва осязаемом и уловимом уровне, он знал, что Джастину будет грозить опасность, и лучше бы ему держаться подальше.