Зимнее королевство (СИ)

Она отдала этот замок Холтам. Семья лояльна к Ночному Дозору, и ещё бы — сколько их родичей служили в ордене. Морс Холт клялся ей, что дом лоялен и к Одичалым, готов терпеть соседство после того, как сражались с ними плечом к плечу в войне с Белыми Ходоками.

— Я останавливался у Холтов на обратной дороге. Они не собираются лезть в дела Одичалых… Пока что. Даже планируют им помогать.

Что ж, хотя бы конфликтов с соседями им можно не ждать. Уже легче.

Ольвин достал из кармана скрученную бумагу, перевязанную ниткой. По центру налеплено подобие сургуча. Санса непонимающе изогнула брови. Она не так давно получала послание от одичалых и уже отправила необходимую помощь, что ещё могло случиться?

— Из Дара? — спросила она. — Кому же доверили честь писать королеве?

— Руле. Если вы её помните.

Серьёзная рыжая девушка с выцветшими ресницами, а её дочери, Фрейе, она оставила гребни с навершиями-лютоволками. Сердце будто преисполнилось теплом от костров Вольного Народа, разгонявшими мрак ночи и ледяную стужу. Рула ей понравилась и, сдавалось, то было взаимно.

— Что она там делает?

— Помогает перевозить детей. Сама вряд ли останется в Даре.

— Вот как. Удачно, что она там.

— Ага. Мне не пришлось провожать за Стену каменщиков, которых вы отправили. Рула справится сама.

Санса развернула письмо. Единственное, что девушка написала «Спасибо за гребни для Фрейи. И за каменщиков. Я должна была сказать это лично». Она засмеялась. Но и разочарование скользнуло в эмоциях яркой краской, оно должно бы бледнеть со временем и каждой весточкой с дальнего края Севера. И всё же разочарование не становилось ни тусклее, ни тише.

В каждом письме Санса надеялась получить вести о Джоне. И получала взамен пустоту.

Она посмотрела на Ольвина.

— Пойдём в замок. Ты устал с дороги.

По дороге в жилую башню они встретили служанок, и Санса распорядилась, чтобы для Ольвина нагрели купальни и подготовили комнату. Он уедет в Белую Гавань через несколько дней, об этом даже спрашивать не нужно было, но сначала предстояло отдохнуть.

По переходам между башнями и двору разносился детский смех — играли дети прачек и кухарок. Они устроили перестрелку снежками, которые больше походили на грязевики. Борьба завязалась нешуточная, шубки детей так и пестрили белыми пятнами, носы и щёки раскраснелись.

— Скоро начнут подрастать дети, которые никогда не видели войны и Долгой Зимы, — задумчиво сказал Ольвин.

— Ты расскажешь своей о том, что произошло?

Ольвина ждала дома дочка, которой едва исполнилось два года. Санса несколько раз предлагала им вместе с женой остаться в Винтерфелле, и тогда Ольвин стал бы членом её личной гвардии. Но он слишком любил свой дом, Белую Гавань с её запахами моря и сдобного теста, любил так же сильно, как Санса любила свой замок со снежными зимами и журчанием тёплых вод в стенах. Она понимала отказы.

— Конечно. Но для дочки это будет похоже на… Страшную сказку? Такие нам нянька рассказывала в детстве. И мы никогда не верили.

— Нам тоже рассказывала. Бран и Рикон, наверное, верили. Может быть, верила Арья. Но я нет.

«Робб и Джон тоже».

Санса обернулась на девочку, которая с удивительной меткостью зарядила снежком в спину мальчишке. Дети едва ли осознают, что играют на поле боя, когда-то залитом кровью так густо, что не было видно земли. Скоро дети не будут знать об этом вовсе.

— А когда-то мы вовсе станем легендами, — продолжил Ольвин. — Вы как Брандон Строитель, а я… Как Дункан Высокий, чего мелочиться.

— Ты думаешь, мы настолько же значимы? — Санса улыбнулась.

— Хотелось бы верить, моя королева, — Ольвин усмехнулся.

«И какой легендой стану я?» Королевой, которая отстроила Винтерфелл, дала независимость Северу и кров Одичалым. Но предала своего брата-короля, отобрав у него ещё один кусок страны? Королевой, которая вышла замуж за Речного Принца, который и принцем-то, на самом деле, никогда не был?

На легенду, в которой два волка сидели на троне в Великом Чертоге Винтерфелла и правили Севером сквозь года, Санса уже не рассчитывала. Глубоко похороненная под толстыми слоями практичности, ещё жила хрупкая надежда, но в конечном итоге, Санса знала, придётся её разрушить.

Так происходило со всеми её мечтами. «Лишь бы ты был жив, это всё, о чём я прошу».

До конца дня Санса успела заняться библиотекой — она в очередной раз обустраивала свой кабинет, и мейстер поделился полезным из своих запасов исторических хроник. Позже нашлись дела и в оранжерее, они наконец-то восстановили всё, что было уничтожено войной, земли снова плодоносили, и к ужину всегда были свежие овощи. Санса подписала несколько писем, вместе с которыми уйдут припасы для соседних поселений. Зима выдалась суровая, не все подготовились к затяжным морозам, всё ещё ослабленные войной.