Зимняя бегония. Том 1

Все его пространные рассуждения в конечном итоге можно свести к нескольким пунктам: во-первых, дела прошлого там и должны оставаться, вечно помнить стародавнее – только ранить и других, и себя, и уж тем более такое поведение недостойно благородного мужа. Взгляд мужчины должен быть обращён вперёд, а если постоянно лелеять нежные чувства, какой от этого прок? Во-вторых, он надеется, что Шан-лаобань, тоскуя по Цзян Мэнпин, вспомнит её доброе к нему отношение. В прошлом барышня Мэнпин горячо заботилась о нём, своём шиди, теперь же она замужняя женщина и живёт счастливо, достаточно полностью разорвать все отношения и разойтись по своим дорогам. То, что он воспользовался удобным случаем, чтобы растоптать пару на глазах у всех, – поступок безнравственный и недостойный, так себя ведут только ничтожные людишки. В-третьих, он советует ему разобраться в своём положении. Не говоря уж о том, что Мэнпин ему не сестра по крови, а шицзе, будь она хоть родной старшей сестрой, многие братья и сёстры, вырастая, влюбляются и расходятся по разным дорогам. Для него Мэнпин – родная душа, а для Чана третьего – любовь всей жизни, как их можно сравнивать? Он, будучи младшим братом, не имеет права вмешиваться в брачные дела своей сестры, да к тому же судачить о ней и о её супруге, он перешёл всяческие границы.

Шан Сижуй слушал его молча, улыбка постепенно исчезала с его лица, он шёл с опущенной головой, и чёлка свешивалась ему на глаза, закрывая их. Чэн Фэнтаю показалось, что ещё немного, и он не выдержит, но даже если Шан Сижую было невыносимо слышать подобные слова, выслушать их он обязан, это дело давно прошедших дней слишком уж влияет на настоящее, а потому необходимо нанести Шан Сижую сокрушительный удар, отрезвить его, пусть даже и руганью. Но тот никак не откликался на его слова, и не похоже, будто речь Чэн Фэнтая отрезвила его или же потрясла. И Чэн Фэнтай вспылил, из его рта начали вылетать всё более неприятные слова, порой даже бранные – он и сам, произнося их, чувствовал, что заходит слишком далеко, но решил дождаться, когда Шан Сижуй, как и передавали слухи, покажет свое сумасшествие. Он подумал, что даже если его ругань не приведёт Шан Сижуя в чувство и лишь заставит того впасть в неистовство, то он просто отвезёт его обратно в город и выбросит там из машины, и на этом любые их отношения оборвутся навсегда. Хорошую взбучку можно было бы считать восстановлением справедливости и отмщением за друзей.

Чэн Фэнтай продолжал распинаться ещё добрых три четверти часа, пока во рту у него не пересохло, а слова не закончились. Ночью в парке Сяншань было холодно настолько, что всё покрылось льдом, не дожидаясь снега. Чэн Фэнтай засунул руки в карманы пальто и втянул голову в плечи, ему не понравилась реакция Шан Сижуя, и он выказал своё недовольство парой критических замечаний. Наконец его продуманная заранее речь подошла к концу, вдохновение исчерпало себя, обвинительные слова закончились, а Шан Сижуй по-прежнему брёл с низко опущенной головой, уткнувшись подбородком в шарф, словно погружённый в свои размышления.

Чэн Фэнтай сердито произнёс:

– Ты! Скажи что-нибудь!

Шан Сижуй поднял голову и уставшим, мягким голосом сказал:

– Нет, второй господин, всё не так.

– Что?

– Изначально эта женщина ладила с моим старшим братом, но на полдороге бросила его и ушла к Чан Цзысину[82]. Тогда у Чан Цзысина уже была жена, да не такая, с которой свела его семья, а та, что он выбрал себе сам. Если он смог бросить жену ради этой женщины, что помешает ему бросить эту женщину ради других? Молодые господа из богатых семей самые жестокие, все они дурные люди.

Подумав, Чэн Фэнтай понял, что «эта женщина» – это Цзян Мэнпин, а Чан Цзысин – это Чан Чжисинь. Этот маленький актёр – вылитый ребёнок, когда он ненавидит кого-то, то даже не называет его по имени, а даёт ему кличку. Однако последние его слова Чэн Фэнтаю очень не понравились: что значит – молодые господа из богатых семей самые жестокие, кого это он поносит?

– Они сошлись друг с другом втайне от меня, и я был ужасно разгневан, но не сказал ей ни одного жестокого слова, а пытался ласково и осторожно поговорить с ней… Но она, как только ей надоело меня слушать, заявила, что я никто и не мне указывать ей, что делать, а ещё сказала, что я сам навлёк на себя эти страдания.

Чэн Фэнтай остановился и взглянул на него, это и впрямь не похоже на слова, которые могла произнести Цзян Мэнпин. А Шан Сижуй продолжал идти вперёд.

– Как я могу быть никем? Ради неё я готов был умереть! Почему я должен был бороться с Чан Цзысином? А ведь та женщина обещала мне. Она говорила, что я навсегда останусь для неё самым важным человеком и никто не займёт моё место в её сердце, что мы родственники по крови и никогда не расстанемся. Но вскоре после этих слов она сошлась с Чан Цзысином и сказала, что все слова были лишь обманом! Целых десять лет мы жили, поддерживая друг друга, как это может сравниться с тремя месяцами, что она провела с Чан Цзысином?! Зачем брать на себя то, чего ты не в силах выполнить? Она обманула меня…