Зимняя бегония. Том 1

С тех пор как Фань Лянь повстречал Чэн Фэнтая, перед ним открылся новый мир, и он познал, что называется распущенностью и хвастливым бесстыдством. Чэн Фэнтай постоянно творил такие низкие вещи, что он и вообразить себе не мог, и, как назло, его тянуло в этот развратный мир, он желал стать соучастником зятя в его похождениях, а значит, в душе он и сам не был человеком высокой морали.

Фань Лянь мельком взглянул на голую сплетённую парочку изменщиков и подумал: «Ну и бесстыжие же вы, совсем совесть потеряли…»

Чэн Фэнтай, трудившийся долгое время, наконец закончил, протяжно вздохнув, он слез с танцовщицы и не спеша стал одеваться, приводя себя в порядок. В подобной манере держать себя было некое изящество: когда возбуждение отступало, его охватывало глубокое удовлетворение. Однако танцовщица, до смерти измождённая, еле дышала. Когда Чэн Фэнтая охватывало возбуждение, всё остальное теряло смысл, ничто не могло сдержать его, это и было причиной, почему он искал женщин на стороне. Он не смел проворачивать такое со строгой второй госпожой, почитаемой им, словно та Будда. Одевшись, Чэн Фэнтай бросил Фань Ляню:

– Я закончил. Поступай теперь по собственному разумению.

Фань Лянь ответил:

– Куда это ты собрался так поздно?

Вскинув брови, Чэн Фэнтай ухмыльнулся:

– Мне не очень-то привычно смотреть на то, как другие занимаются этим.

Фань Ляня вдруг осенило, что его надули. Какое ещё «вместе»? Чэн Фэнтай, собственно, и не собирался ничем заниматься «вместе»!

Он в гневе взревел:

– Тебе это непривычно, а мне привычно, значит?! – Он спрыгнул с кровати, подобрал одежду и кое-как оделся: – Я тоже ухожу.

Танцовщица в таком неприглядном виде, вся мокрая и липкая от пота, над которой поизмывались как следует, совсем его не привлекала.

Двое мужчин вместе вышли из ворот малого особняка, у Чэн Фэнтая вид был залихватский, а у Фань Ляня – побитый. Подойдя к машине, Чэн Фэнтай схватил Фань Ляня за запястье и сказал:

– Я отвезу тебя.

Фань Лянь, надувшись от возмущения, вскинул голову и вырвался из хватки Чэн Фэнтая:

– У меня и самого машина есть!

Чэн Фэнтай не понимал, делал ли он это из раскаяния или желая вновь подразнить Фань Ляня, но он снова схватил его за руку, и, не думая отпускать, потащил к машине, приговаривая с озорной улыбкой:

– Пойдём-пойдём, не надо стесняться! Мы ведь с тобой повязаны одной прелестницей, позволь старшему братцу проводить тебя.

Фань Лянь окончательно разъярился, он изо всех сил вырвался и обрушился на Чэн Фэнтая с бранью: «Пошёл ты! Мерзкий ублюдок!» – и, разгневанный, уселся в свой автомобиль, оглушительно хлопнув дверцей.

Заставший эту сцену Лао Гэ – в особенности после слов «повязаны одной прелестницей» – подумал было, что между зятем и шурином что-то произошло, и вздохнул украдкой: любят же эти богатенькие молодые господа творить глупости. Чэн Фэнтай уселся в машину, всё ещё испытывая небывалый подъём сил, энергия из него била ключом.

Лао Гэ спросил:

– Теперь отправляемся домой?

Чэн Фэнтай ответил:

– Нет. Поехали в дансинг-холл, прогуляемся.

Дансинг-холл и театр «Цинфэн» располагались на одной улице, и, когда машина проезжала мимо «Цинфэна», Чэн Фэнтай заметил над входом вывеску, где крупными иероглифами было выведено «Шан Сижуй» и «Дворец вечной жизни»[88]. Тут Чэн Фэнтаю пришла в голову одна мысль, и дансинг-холл оказался забыт, тёмным переулком, на ощупь, он прошёл в гримёрку, чтобы поболтать с актёром.

Шан Сижуй уже нанёс грим, красота его лица, расписанного алым и белым, бросалась в глаза, а голову уже венчали драгоценные украшения. Завидев Чэн Фэнтая, он бросился к нему вприпрыжку, весь сияя от радости, и, схватив того за руку, со смехом воскликнул:

– Второй господин! Второй господин, отчего вы пришли? – И, обернувшись, кликнул Сяо Лай, чтобы та принесла чай для второго господина.

Сяо Лай кивнула, но с места не двинулась. Чэн Фэнтай был снисходителен и не обратил на такое поведение внимания, а вместо этого медленно провёл пальцами по кисточкам, свисавшим с груди Шан Сижуя, и с улыбкой спросил:

– Снова Ян-гуйфэй?

Шан Сижуй кивнул:

– Угу. Вы пришли как раз кстати, сегодня вечером мы даём «Дворец вечной жизни».

– Ян-гуйфэй и Тан Мин-хуан.

– Второй господин останется посмотреть? Я задолжал вам представление! Скоро уж минет год, а я так и не рассчитался!

Чэн Фэнтай сказал:

– Я не буду смотреть, куда уж мне в этом разобраться, да и возраст уже не тот, я не люблю истории о любви. Я просто зашёл повидаться с вами, поприветствовать, ха-ха. – Он снова прикоснулся к украшениям на голове Шан Сижуя и поинтересовался: – Это из стекла? Прямо-таки светится.

Шан Сижуй с покорной улыбкой позволил трогать украшения, ему показалось, будто Чэн Фэнтай напился, однако взгляд его был ясным, не как у пьяного. Шан Сижуй со смехом проговорил:

– Мой «Дворец вечной жизни» отличается от привычного, если вы потерпите поначалу, то всё поймёте. Слова для него писал Ду Ци, они предельно лаконичные и ясные. Целый год мы репетировали, пьеса выпила у нас немало крови, и я совершенно точно не позволю вам потратить время впустую.