Зимняя Чаща

Мое сердце начинает стучать как барабан – бум, бум, бум! – и я впиваюсь ногтями в стену.

– Да не собираются они искать Макса, – отвечает Ретт, и я слышу его шаги. По-моему, он отходит к дальней стене комнаты. Возможно, смотрит сейчас в окно.

Макс. Его тело, его труп где-то спрятан.

Скрыт.

– Я не могу влипать в неприятности из-за этого, – говорит Джаспер, и в его голосе смешаны страх и угроза.

– Никто из нас не может, – отвечает ему Ретт.

– Нет, – упрямо возражает Джаспер. – У меня все не так. Мой папаша убьет меня, если узнает. Этот лагерь был моим последним шансом. Я не могу… – он не договаривает, умолкает.

– Это для всех нас последний шанс, – говорит Лин.

Он прав. В лагерь «Щучья пасть» парни не на зимние каникулы приезжают. Не на лыжах покататься. Они здесь оказываются потому, что уже слетели с катушек. Уже искорежили себе жизнь. Предполагается, что в лагере они исправятся, вернутся на путь истинный.

Исправятся, ага. Но только не том случае, если один парень умрет. А они будут виноваты вэтом.

– Теперь с этим уже ничего не поделаешь, – отвечает Ретт, и вновь я слышу его шаги. Возможно, просто расхаживает по комнате. – Что случилось, то случилось.

Другой голос что-то тихо и невнятно говорит, но я ничего не могу разобрать. Мне очень хочется, чтобы они говорили громче, а еще лучше – стать бы мне невидимкой и самой оказаться в комнате.

И тут тема их разговора резко меняется.

– Я по-прежнему что-то слышу по ночам, – негромко говорит Лин. Мне кажется, что он произносит это, уставившись в пол.

– Вот что бывает, когда кто-то утонул, – огрызается Джаспер. Голос у него звенит от напряжения так, что того и гляди сорвется. – Эти чертовы привидения преследуют тебя, потому что злятся.

Утонул.

Утонул.

Утонул.

Преследуют, преследуют, преследуют.

Сердце подкатило у меня к горлу, и я задыхаюсь. Слежу, чтобы как можно тише дышать, хотя воздуха мне не хватает.

Макс утонул. В озере? Провалился под лед? Моя голова гудит, в ушах отдаются пушечные удары сердца. Нужно уйти назад в гостиную раньше, чем они найдут меня и обнаружат, что я их подслушивала.

– Заткнись, – говорит Ретт, и я прижимаю ладонь ко рту, чтобы приглушить свое дыхание.

– Но я спать из-за этого не могу, – возражает Лин.

Еще несколько невнятных слов, а затем раздается голос Сюзи, и меня удивляет странная интонация, с которой она как о чем-то секретном сообщает:

– Нора говорит, что нашла Оливера в лесу.

Чувствую, как у меня брови сходятся к переносице. Не могу понять, зачем она говорит об этом, да еще таким тоном. Почему это может быть так важно, где я его нашла.

– А еще говорит, что он провел там последние две недели – прятался или что-то в этом роде, – добавляет Сюзи.

– Что? – восклицает один из парней, Ретт, по-моему.

Музыка внизу внезапно обрывается, а спустя несколько секунд тишины начинается новая песня. Снизу доносится нестройный гул голосов. Обычные пьяные разборки.

Один из парней в комнате неразборчиво произносит что-то, а затем я слышу шаги – трое парней и девушка не спеша направляются к двери.

Я проторчала здесь слишком долго.

В открывшемся дверном проеме появляется Ретт, и на мгновение я надеюсь, что если не буду двигаться, они, возможно, пройдут мимо, приняв меня за лежащую на стене тень. Или за привидение. Но Ретт вздрагивает и впивается в меня взглядом.

– Какого дьявола! – восклицает он.

В следующую секунду Джаспер протискивается мимо Ретта и хватает меня за руку.

– Эта ведьма слышала все, о чем мы говорили, – цедит он сквозь зубы. На левой щеке Джаспера я вижу ярко-красную рану на том месте, где его поцарапала ветка дерева, когда он упал возле костра.

– Вот гадство! – хватается за голову Ретт.

Я отдергиваю руку, но Джаспер еще крепче хватает меня, впиваясь мне в кожу ногтями.

– Не прикасайся ко мне! – кричу я и пытаюсь вырваться, но Джаспер сильнее, и он заталкивает меня в комнату.

В окно льется лунный свет, падает на лоскутное одеяло, которым застелена стоящая возле ослепительно-белой стены кровать. В комнате холодно, словно здесь был сквозняк, однако окно плотно закрыто.

– Черт, черт, черт, – повторяет Ретт, расхаживая по темной комнате. Его голос напоминает осколки стекла, при каждом слове режущие меня на части.

Сюзи стоит в дверном проеме, я пытаюсь заглянуть ей в глаза, но она стоит, опустив голову, сложив руки на груди. Она напоминает мне птицу, сложившую крылья, словно желая защититься от меня.

А вот Ретт смотрит на меня как на пойманного в западню зверя. Собственно говоря, так оно и есть. Я в западне. Я поймана. Стою, опустив руки, напряженная, готовая царапаться и кусаться, если надо будет, чтобы выбраться отсюда.

– Ну и что же ты слышала, лунатичка? – спрашивает Ретт, на полшага приближаясь ко мне. Глаза его скрыты в тени.

– Ничего, – с вызовом отвечаю я.

– Лжет, – рычит Джаспер, по-прежнему не выпуская мою руку. – Она слышала, как мы говорили про Макса. Теперь все расскажет копам, как только дорогу расчистят.

Я искоса смотрю на него и соображаю, что мне делать дальше.