Зимняя Чаща

Лин что-то отвечает, но я уже не слушаю его. Отхожу в сторону от них, ближе к деревьям, где мне почудилось какое-то движение: ветки колыхнулись, тени какие-то мелькнули. Что-то здесь не так. Нехорошо что-то.

– Нам нужно сматываться отсюда, – говорю я вслух, но никто меня не слушает.

Ретт, Джаспер и Лин спорят о лесе, почему мы заблудились и кому из них первому пришла в голову бредовая мысль тащиться сюда.

– Я не собираюсь концы здесь отдать, мать вашу! – кричит Джаспер.

– Не будь ты таким бухим, глядишь и не завел бы нас в эту глушь, – говорит Ретт.

– Это твоя была идея – в лес отправиться, Оливера искать, – отвечает Джаспер и толкает Ретта в грудь.

– Прекратите! – вопит Сюзи.

Но Ретт толкает Джаспера в ответ, и теперь они, сжимая кулаки, стоят друг перед другом с перекошенными от гнева лицами.

– Кончайте, – говорит Лин. Он ныряет между Джаспером и Реттом и разнимает их. – Подраться успеете, когда мы выберемся отсюда.

– Если вообще выберемся, – огрызается Ретт.

Лицо Джаспера странным образом кривится – словно он задумал что-то злое, темное. Такое ужасное, что мы этого и представить себе не можем.

– Я выведу вас отсюда, – говорит он, по-волчьи задирая верхнюю губу.

Затем все происходит очень, очень быстро. Джаспер сует руку в свой карман и что-то вынимает из него. Зажигалку.

– Мы расчистим себе дорогу к выходу, – объявляет он, вызывающе вздернув подбородок. Глаза у него сейчас просто сумасшедшие. Бешеные. – Сожжем под корень весь этот гребаный лес и выйдем.

Он вытягивает перед собой руку, в которой держит зажигалку.

– Какого черта ты делаешь? – кричит ему Лин, но Джаспер уже щелкнул зажигалкой, и у него в руке загорелся язычок пламени.

Чувствую, как теснее сближаются вокруг нас деревья. Земля дрожит, корни толчками лезут из нее наружу.

– Что происходит? – спрашивает Сюзи, оглядываясь на меня. Колючее щупальце корня вылезло из-под земли и начинает сворачиваться вокруг ее лодыжек, медленно ползет выше, к икрам.

Еще никогда я не видела лес таким – злым, жестоким. Проснувшимся.

Сюзи все еще не замечает поднимающийся из земли корень, она смотрит на меня, умоляет сделать что-нибудь. А в следующую секунду Джаспер роняет зажигалку на кучу сухих листьев и сосновых иголок у основания дерева.

– Нет! – вскрикиваю я, бросаясь к Джасперу, словно еще могу остановить его. Но уже слишком поздно.

– Идиот! – кричит ему Лин. – Ты нас живьем спалишь вместе с лесом!

Я не думаю, что огонь может разгореться всерьез – лес мокрый, погода холодная, – но пламя тем не менее быстро занимается, охватывает сосновые иголки, листья, затем перекидывается на соседний куст толокнянки, яркая вспышка впервые освещает лес, и я вижу, чего не замечала раньше. Чаща нависла над нами, сплела клетку из веток, стволов и корней. Поймала нас, как паук ловит мух в свою паутину.

Вот, значит, как он убивает, этот лес. Ловит в клетку и душит, душит. Выдавливает жизнь из непрошеных гостей, посмевших потревожить его. Вот почему ни один олень не пройдет через Чащу и ни один кролик здесь не проскочит. И мышь не проскользнет, и птица не пролетит. Все они боятся запретного леса, знают, что внутри него скрывается смерть.

А сейчас лес дрожит из-за пламени. Деревья начинают выть – этот звук не похож ни на что из того, что мне доводилось слышать раньше.

Огонь распространяется все быстрее, спиралью взмывает по стволу засохшего дерева, вспыхивает факелом в ночном небе. Примерявшиеся к лодыжкам Сюзи корни опали и змеями уползают назад, под землю.

– Нора! Что нам делать, Нора? – испуганно спрашивает Сюзи, глядя на меня круглыми от страха глазами.

– Бежать, – отвечаю я. Огонь перескакивает с дерева на дерево, ревет, рождает свой собственный ветер, который разносит искры, посыпая ими ветки деревьев и землю под ними. Ярость воспламеняет их, злоба и гнев огнеопаснее любого бензина.

– Куда? – спрашивает Сюзи.

А я не знаю. Не знаю.

Ретт хватается руками за свою шапку, у Джаспера глаза дикие, а Лин умоляюще смотрит на меня, ждет, что я скажу им, что нужно делать.

Сверху на наши головы начинает сыпаться пепел и догорающие, зачастую еще дымящиеся сосновые иголки. А затем среди этих хлопьев я замечаю дрожание белых крылышек.

Белых потрепанных крылышек.

Крылышек, которые никак не желают оставить меня в покое.

Белые крылышки чертят зигзаги среди подсвеченных искрами деревьев и звездного неба.

Мой мотылек. Костяной.

Он порхает не выше, чем в метре надо мной, а затем, сделав круг, летит вдоль высохшего русла ручья. Смерть желает, чтобы я следовала за ней.

И я иду – а что, разве у меня есть выбор? А у любого из нас он есть?

Я пускаюсь за мотыльком вдоль сухого русла, Сюзи следует за мной. Мотылек летит быстро, нервно бьет крылышками, спасаясь от дыма и обжигающего пламени. Хочет вырваться прочь из этого леса, и здесь наши с ним желания полностью совпадают.

Перехожу на бег и слышу за собой топот ног – это парни бегут следом. Все они и думать забыли, чтобы найти в лесу Оливера или набрать с земли потерянных вещиц. Всем нам нужно просто вырваться отсюда. Немедленно.