Зимняя Чаща

Покрытая снегом растительность не должна гореть. Но ярость способна проделывать странные вещи. Сегодня ночью она, например, спалила лес. Будь здесь моя бабушка, она все исправила бы. Провела бы пальцем по воздуху, и деревья, послушавшись ее, перестали гореть. Ей под силу было сделать это.

Сквозь дым я вижу лагерь на другой стороне озера и нескольких парней, бегущих прочь от своих хижин. Они еще не все успели сбежать. Некоторые до сих пор остаются в лагере.

«Лес хочет сгореть», – думаю я, а затем повторяю это вслух – ни для кого, для себя только. Лес хочет сгореть и хочет, чтобы все мы сгорели вместе с ним. Может быть, лес заслужил это. Может, он слишком долго простоял на свете. Я крепче прижимаю к своей груди книгу заклинаний и думаю обо всех Уокерах, кто вырос, вышел из этих лесов. Обо всех легендах, что живут в этой земле и на страницах этой книги. А теперь все это сгорит.

Моя голова начинает гудеть, и у меня вновь возникает знакомое уже ощущение того, что я уже была здесь. Стояла на этом месте, на этом льду, и думала о том же самом, что сейчас, и чувствовала, как обжигает мои легкие пепел. Ощущение дежавю охватывает меня так стремительно, так сильно, что моя голова непроизвольно запрокидывается вверх, к багровому небу.

Тик, тик, тик, тик. Щелк!

Я моргаю, стараюсь сфокусировать свой взгляд и все крепче, крепче прижимаю к себе книгу заклинаний.

Лед колышется подо мной – настолько тонкий, что я вижу сквозь него черную бездну у меня под ногами. Слышу, как кричит где-то в дыму Оливер, повторяя мое имя. Судя по звуку, он уже где-то близко.

«Я выросла в этих лесах, – думаю я. – Как и все Уокеры. Этот лес принадлежит мне, а я – ему».

Лес волнуется, стонет, кричит вдоль берега, пламя бушует, подстегиваемое злобой и местью. Лед трещит подо мной. Страх когтями вцепляется мне в горло.

Откуда-то из дыма вновь кричит Оливер, но я не слушаю его, не откликаюсь, чтобы указать, где я нахожусь. Вместо этого я вглядываюсь в жуткое небо, в верхушки деревьев, которые я едва различаю над дымной пеленой. И меня не покидает чувство, что лес наблюдает за мной, прислушивается ко мне. Он знает, кто я.

– Я Нора Уокер, – тихо говорю я, как и всегда делаю это, входя в Чащу, но сейчас эти слова кажутся мне какими-то мелкими, ничтожными. В них не чувствуется никакой магии. Никакого смысла. Я думаю о моей бабушке, вспоминаю, какой крепкой она была – как якорь, который невозможно было сдвинуть с места без ее воли. Многие боялись бабушки – ее сильного высокого голоса, шапки ее буйных темных волос. Я никогда не видела, чтобы она расчесывала их, но вот что удивительно: растрепанные, спутавшиеся от сильного ветра, бабушкины волосы спустя мгновение уже лежали ровными шелковистыми прядями у нее на спине. Моя бабушка была просто чудо. Как мне хотелось бы, чтобы она сейчас была здесь, рядом со мной. Как мне хотелось бы знать все, что знала она. Уметь, как она, командовать растущими вокруг деревьями.

Я крепче сжимаю в руках книгу заклинаний, зная о том, какая сила заключена внутри ее страниц, как весомы слова, записанные в ней жившими до меня женщинами из семьи Уокеров. Я понимаю значение этих слов. Знаю, что Уокеры когда-то командовали этими лесами и этими темными небесами. Что леса и Уокеры тесно связаны друг с другом. Нас нельзя, невозможно отделить друг от друга.

– Моя мама – Тала Уокер, – сглотнув, добавляю я. Это нечто новенькое, напоминание деревьям о том, чья кровь течет в моих жилах. – А моей бабушкой была Ида Уокер, – с придыханием произношу я ее имя, стараясь как можно дольше задержать его у себя на языке. – И я тоже Уокер, – повторяю я.

В наших венах когда-то текла, пульсировала магия. Настоящая магия. Мы дышали, и лес прислушивался к нам. Мы роняли слезы, и на стволах деревьев сквозь кору проступали капли сока. И пусть теперь многие магические знания забыты, утекли, как вода в песок, но наша кровь осталась той же, прежней. И внутри нас все так же горит огонь.

Я чувствую, что Оливер уже близко, почти рядом со мной, но не оборачиваюсь.

– Я принадлежу этому лесу, – громко говорю я, желая, чтобы деревья слушали меня. Желая успокоить, погасить их гнев. Остановить пожирающее все, что еще осталось вокруг, пламя. – Я Уокер, – вновь повторяю я. – Ты знаешь мое имя. Ты знаешь, кто я.

Мои слова звучат как заклинание, как остатки былой настоящей магии, которая поднимается во мне, обжигая кончики моих пальцев.

Я делаю глубокий вдох и высоко поднимаю подбородок. Меня переполняет уверенность.

– Я Уокер! – кричу я, перекрывая своим голосом рев бушующего на берегах озера пламени.

Я не боюсь.

Я слышу, что Оливер всего в нескольких шагах от меня.

– Нора! – все настойчивее кричит он. А затем раздается новый звук – треск, свист, и что-то сразу меняется в воздухе.