Зимняя коллекция смерти

— Вообще-то по этикету, — заявила женщина с колючими глазами, — в лифт первым входит мужчина. Лифт — пространство неизвестности, зависшее между небом и землей. Мужчина должен сначала подчинить себе это пространство, а уж потом пригласить туда женщину.

— Извините, я не знал, — Липатов почувствовал, что краснеет. — Вы говорили про отпуск Алехина.

— Понятия не имею, могу ли я с вами откровенничать, — решительно начала женщина, когда лифт двинулся вниз, — но в этом издательском доме что-то определенно не так. Алехин — единственный, кто хотел распутать махинации руководства, в результате три человека убиты, а Кен отстранен. Вместо него теперь любовник генерального — Вася Липкович.

— Какого генерального? — Липатов представил себе почему-то генерального секретаря ЦК КПСС с любовником по имени Вася, и ему стало смешно.

— Ну, Насти Порываевой.

— У Порываевой есть любовник?

— Да, люди иногда любят друг друга. Такое случается от одиночества или безделья, — глаза женщины сверкали. — Вы в прокуратуре не вступаете в половые отношения? — На этих словах лифт дернулся и замер, через мгновение погас свет.

— Застряли! — вскрикнул Липатов.

— О господи! — высказалась женщина непонятно в чей адрес: лифта или вскрикнувшего мужчины. Она энергично сняла белую трубку внутреннего телефона и сообщила о случившемся диспетчеру. — Сейчас разберутся.

Липатов почувствовал, что потеет. Он боялся замкнутого пространства. Тем не менее версия начала выстраиваться.

— То есть Порываева назначила вместо Алехина своего любовника, в том числе потому что Алехин мешал в деле «Персея»?

— Догадался опытный разведчик Штирлиц, — снисходительно отозвалась женщина.

В ближайшие десять минут Липатов узнал все о прайм-позициях, четвертых обложках и войне честолюбий, которую вели гиганты модной индустрии. Под их ногами, облаченными в мокасины из кожи аллигатора, гибли люди.

— Ну хорошо, Филипп и Сергей были профессионально вовлечены в это дело, но Алиса-то тут при чем?

— Она же металась между Разумовым и Алехиным. Или вы и этого не знаете?

— Знаю, — Липатов помолчал. — Получается, что нам с вами придется встретиться еще раз. Вот только Алехина найдем.

— А чего его искать? — как ни старалась Кристина, но скрыть своего беспокойства не смогла. «Почему я, дура, не пустила его вчера? Что за бабья блажь?» — корила она себя.

Церковь св. Николая на Щепах

К утру Алехину стало лучше. Отец Николай все-таки вызвал своего прихожанина, который служил врачом в госпитале на Пироговке. Тот приехал, осмотрел раненого и категорически заявил: «Рана не тяжелая. Кожа расссечена. Немногочисленные гематомы. Возможно, сотрясение. Постельный режим. Зайдете ко мне через три дня. Вот телефон».

У Алехина не было трех дней. Он это хорошо понимал, поэтому злоупотреблять гостеприимством священника не собирался. Надо было раздобыть какую-то одежду, найти Кристину, а уж она-то придумает, как выкрутиться из этой истории. Заплатить деньги убийце Алисы, украсть компьютер из квартиры человека, которого только что зарезали, измазаться в его крови — как он, честный налогоплательщик мог оказаться в такой ситуации?! — спрашивал себя Алехин.

Между тем честный налогоплательщик лежал в одних трусах и какой-то застиранной байковой рубашке, одолженной священником, голова его была перебинтована. Рядом чутко дремал пес Иеремия. Сам Отец Николай в потасканном облачении стоял перед образами — заутреня только что закончилась, и батюшка хотел еще выпить чайку перед тем как начать отпевание новопреставленной рабы Божьей Евдокии. Ее гробик — красненький и в кружавчиках — уже доставили в храм. Веселенький такой.

По привычке Николай прочел троекратно «Богородице, дево, радуйся», собирался было начать любимый псалом «Яко погна враг душу мою: смирил есть в землю живот мой: посадил мя есть в темных, яко мертвыя века», но раненый не попустил.

— Отче, мне надо уйти.

— Раб Божий, да куда ж ты пойдешь? — удивился священник.

— У меня есть человек, который меня ждет, только я не знаю, где он, точнее она живет, — ответил Алехин.

— Имя-то ее помнишь?

— Кристина, — выпалил Кен, а потом вдруг замялся. — Соболевская, Вишневская, — нет, кажется, Ковальская.

— Кажется?! — сварливо произнес батюшка.

— Отче, я ее люблю. Просто мы недавно знакомы, — попытался поправить имидж Кен.

— Есть у меня человек… Из опричного войска…

— Гэбня? — недоверчиво осведомился Алехин.

— Хороший человек, смыслами владеет, — пространно выразился батюшка.

— Ищут меня, отче… — взмолился Кен.

— Этот не выдаст. Со страхом Божьим в сердце живет. Я ему сейчас позвоню, он тебе поможет.

Священик взял старенький мобильник Siemens и стал искать нужный контакт сосредоточенно, но брезгливо, будто держал в руках лягушку.

— Здравствуй, сын мой, — сказал он спокойно и приветливо в трубку. — Христос с тобой. Дело у меня тут есть… Рабу Божьему, в беду попавшему, надо человека родного разыскать, чтобы выручил. Зовут человека… — Батюшка вопросительно посмотрел на Алехина.

— Кристина… по-моему, Ковальская, — отозвался раненый.