Зимняя корона

Она подошла к детям и снова обняла их, будто пытаясь убедиться, что они на самом деле здесь, с ней. Алиенора была одновременно счастлива и убита горем. Ей хотелось быть рядом с ними, видеть, как они растут, но из-за этих распрей с Генрихом им всем было отказано в простой человеческой радости. Она все отдала старшим сыновьям, и для этих малышей у нее ничего не осталось. Кладовые иссякли. Понимание того, что это значит для нее и для детей, лежало на душе тяжелым грузом.

Немного согревшись, Иоанн разинул рот и показал матери, что недавно у него выпал передний молочный зуб.

Алиенора засмеялась сквозь слезы.

– О, да ты уже почти мужчина, – проговорила она, и, когда сын просиял и гордо выпятил грудь, ей захотелось разрыдаться.

Да, мужчина, со всеми вытекающими отсюда последствиями, особенно в смысле отношения к женщинам, при отцовском-то безраздельном влиянии.

Ей нечем было развлечь детей, потому что все, что она имела, – насквозь отсыревшие предметы нищенского быта, но Изабелла принесла с собой доску для игры в мельницу и фишки, чтобы занять детей, пока они с Алиенорой беседуют.

Алиенора взглянула на доску и горько рассмеялась:

– Я смастерила себе такую в Шиноне. Когда мне позволили пользоваться огнем, я нарисовала квадратики в пепле от очага и играла сама с собой, правая рука против левой, используя угли как фишки. Представляла, что мой противник – Генрих, и всегда выигрывала. По крайней мере, в своей комнате я могу выиграть. Оставишь мне доску? Конечно, есть определенное изящество в том, чтобы оттачивать стратегию на холодном пепле, но твоя доска гораздо удобнее. – Голос ее дрогнул, и она стиснула задрожавшие губы.

– Не надо, прошу тебя! – взмолилась Изабелла.

Алиенора глубоко вздохнула и взяла себя в руки.

– Ну да ладно, – произнесла она. – Расскажи лучше, как тебе удалось пробиться сюда через все препоны? Чего тебе это стоило?

– Ничего особенного. – Изабелла пожала плечами. – Я все твердила Амлену, чтобы он поговорил с Генрихом, и в конце концов он согласился, ради меня, но король был неумолим. Однако мой муж убедил его взглянуть на вещи шире, намекнул, что этот визит может оказаться ему на руку. Тогда Генрих наконец согласился допустить к вам меня и младших детей. – Изабелла вспыхнула. – Но при этом заявил, что ни одной женщине нельзя доверять и что Амлену следует приглядывать за мной, потому что все бабы – коварные стервы.

– Очень похоже на Генриха. И что же ответил Амлен?

Изабелла отвела взгляд:

– Что не все женщины отмечены этим пороком.

Слуга принес кувшин, два кубка, пахту для детей и маленькие пирожные, пропитанные медом и посыпанные тертыми орехами. Рот Алиеноры наполнился слюной. Ее трапеза обычно состояла из грубого хлеба, жидкой похлебки, кислого вина, иногда жесткой солонины или вяленой рыбы. Изысканное угощение, которое раньше она принимала как должное, теперь казалось ей немыслимой роскошью.

– Генрих не мог уступить Амлену, просто чтобы сделать ему одолжение, – сказала Алиенора, после того как жадно проглотила одно жирное слоеное пирожное и почувствовала легкую тошноту. – Должна быть другая причина. – Она испытующе взглянула на Изабеллу. – Или мои сыновья задали ему трепку и он хочет, чтобы я выступила посредником? Поэтому он разрешил тебе прийти?

Лицо Изабеллы выразило беспокойство.

– Мне позволили увидеть вас только при условии, что я не стану обсуждать с вами то, что происходит за стенами башни.

– О, ради Бога, я всего лишь узница! – воскликнула Алиенора. – Я неделями нахожусь в одиночестве. Мою одежду проверяют, чтобы в ней не оказалось никаких записок. Я не вижу никого, кроме охраны. Я даже не знаю, какой теперь год и месяц! Кусочек неба, который виден из моего окошка, не отвечает на этот вопрос, так же как и священник. Зачем ты пришла, если мы не можем нормально поговорить? Поболтать о рукоделии, прическах и о том, как вывести пятна с платья?

Изабелла покраснела.

Услышав, что мать возвысила голос, Иоанн поднял голову от игральной доски, а девочка закусила нижнюю губу.

– Я обещала Амлену, – сказала Изабелла. – Он верит мне, и я не могу обмануть его доверие. – На глаза ее набежали слезы; Изабелла сняла плащ и налила им обеим вина. – Но думаю, не нарушу своего слова, если скажу, что с тех пор, как вас пленили, мало что изменилось: сражения, передышки, новые сражения. Ваши сыновья все еще не сдаются, король тоже. – Она передала Алиеноре кубок. – И на дворе сейчас июль.

Узница с наслаждением потягивала вино – крепкое, вкусное, какое она пила до того, как попала в темницу. Вино сильных и могущественных людей, теперь доступное ей только благодаря капризу ненавистного ей человека или по доброте ее названой сестры.

– Я лишь хочу знать, что с моими сыновьями все хорошо.

Изабелла осторожно кивнула:

– У них все хорошо… И вы правильно догадались: я здесь не просто, чтобы нанести светский визит.

– Ну конечно. – Алиенора поставила кубок на стол. – Я же знаю, что переубедить Генриха невозможно. Ну что ж, рассказывай, с чем пришла.

Изабелла сцепила руки: