Зимняя луна (Ад в наследство)

Он был вдовцом, бездетным, и больше всего за последнее десятилетие своей жизни отделенным от своих приятелей и приятельниц возрастом, судьбой и своими склонностями. Ему никогда никто не был нужен, кроме Маргариты и Томми. Потеряв их, он смирился с тем, что придется жить по-монашески, и был уверен, что сможет выдержать, не поддавшись скуке и отчаянию. До недавнего времени это удавалось достаточно успешно. Однако теперь ему захотелось завести друзей, хотя бы одного, и не оставаться столь преданным своему отшельничеству.

Одна пустая миля за другой, а он все ожидал особого шелеста пластика в багажнике за задним креслом.

Он был уверен, что еноты мертвы. Но не понимал, почему ждет, что они возродятся и вырвутся из мешка.

Хуже было то, что знал – если послышится звук пластика, деловито раздираемого острыми маленькими коготками, то, значит, он погрузил в пакеты не енотов, не совсем енотов, может быть, вовсе не похожих на них, а нечто измененное.

– Глупый старый простак, – сказал он, пытаясь пристыдить себя за подобные нездоровые и несвойственные ему мысли.

Через восемь миль после того, как покинул выезд с ранчо, он, наконец попал на большую сельскую дорогу. С этого времени, чем ближе он был к Иглз Руст, тем оживленнее становилось движение на двухполосном асфальте, хотя никто никогда бы не спутал округу с подъездом к Нью-Йорку – или даже к Миссури-Валли.

Ему пришлось ехать через весь город к доктору Лестеру Йитсу, который расположил свою контору и дом на пяти акрах земли в том самом месте, где Иглз Руст вновь переходил в поля. Йитс был ветеринаром, и в течение нескольких лет заботился о лошадях Стенли Квотермесса. Это был седой, с сивой бородой, веселый человек, из которого бы получился хороший Санта-Клаус, будь он толстым, а не сухим, как щепка.

Дом представлял из себя беспорядочное серое нагромождение досок, с голубыми ставнями и шиферной крышей. Так как свет горел и в одноэтажном амбароподобном здании, где помещалась контора Йитса, и в примыкающей к нему конюшне, где держались четвероногие пациенты, Эдуардо проехал еще несколько сотен футов за дом, до конца дорожки, посыпанной гравием.

Когда Эдуардо вылез из «чероки», передняя дверь сарая-конторы открылась, и вышел человек, омываемый лучами флюоресцентной лампы, оставив дверь полураспахнутой. Он был высок, лет тридцати, с грубоватым лицом и густой каштановой шевелюрой. На лице появилась широкая и простая улыбка:

– Здрасте! Чем могу вам помочь?

– Я ищу Лестера Йитса, – сказал Эдуардо.

– Доктора Йитса? – улыбка исчезла. – Вы его старый друг или как?

– Я по делу, – сказал Эдуардо. – У меня несколько животных, я хотел бы, чтобы он взглянул на них.

Явно заинтригованный, незнакомец произнес:

– Ну, сэр. Я боюсь, что Лес Йитс больше не занимается такими вещами.

– Как? Он оставил дела?

– Умер, – сказал молодой человек.

– Как так?

– Около шести лет назад.

Это потрясло Эдуардо.

– Мне жаль это слышать.

Он совершенно не осознавал, что прошло столько времени с тех пор, как они виделись с Йитсом.

Поднялся теплый ветерок и расшевелил лиственницы, которые расположились группками в разных местах по всему имению.

Незнакомец сказал:

– Мое имя Тревис Поттер. Я купил этот дом и практику у миссис Йитс. Она переехала в меньший дом в городе.

Они обменялись рукопожатиями, и вместо того, чтобы представиться, Эдуардо сказал:

– Доктор Йитс занимался лошадьми на ранчо.

– А какое это ранчо?

– Ранчо Квотермесса.

– Ага, – сказал Тревис Поттер, – тогда вы, должно быть, мистер Фернандес, так?

– Извините, да. Эд Фернандес, – у него возникло тяжелое чувство, что этот ветеринар собирался прибавить – «о котором говорили…» или что-то в этом роде, как будто он был местным чудаком.

Он подумал, что, должно быть, так и есть. Получивший имение в наследство от своего богатого нанимателя одиночка. Затворник, который редко обменяется словечком с кем-либо, даже когда выбирается в город, вероятно, стал маленькой загадкой для жителей городка. От этой мысли он поежился.

– А как давно у вас были лошади? – спросил Поттер.

– Восемь лет назад. До самой смерти мистера Квотермесса.

Он подумал, как все это кажется странным – не говорить с Йитсом восемь лет, затем появиться через шесть лет после его смерти, как будто прошла только неделя.

Они постояли некоторое время в молчании. Июньская ночь вокруг была полна стрекотания сверчков.

– Ну, – сказал Поттер, – где эти животные?

– Животные?

– Вы сказали, что у вас есть животные, которых вы бы хотели показать.

– А! Да!

– Он был хорошим ветеринаром, но уверяю вас, я не хуже.

– Я уверен в этом, доктор Поттер. Но это мертвые животные.

– Мертвые?

– Еноты.

– Мертвые еноты?

– Три.

– Три мертвых енота?

Эдуардо подумал, что если у него была репутация местного чудака, то теперь он ее только увеличил: так долго не имел практики общения, что теперь не мог ничего толком объяснить.

Глубоко вздохнул и рассказал, то, что было необходимо, не входя в описание двери и других странностей: