Зимняя луна (Ад в наследство)

Пил слишком много и совершенно об этом не тревожился. Семьдесят лет жил под девизом «Умеренность во всем», и этот рецепт жизни довел его только до состояния унизительного одиночества и страха. Он хотел, чтобы пиво – которое он время от времени перемежал хорошим бурбоном – оказывало на него еще большее анестезирующее влияние. Казалось, приобрел жуткий иммунитет к алкоголю. И даже когда заливал в себя дозу, достаточную для того, чтобы ноги и позвоночник стали резиновыми, то мозг все еще оставался слишком ясным.

Теперь Эдуардо читал исключительно тот жанр, к которому он совсем недавно приобрел такое расположение: Хайнлайн, Кларк, Брэдбери, Старджон, Бенфорд, Клемент, Уиндем, Кристофер, Нивен, Желязны. Точно так же, как когда-то, обнаружил, к своему удивлению, что фантастика может быть стимулирующей размышления и содержательной, теперь он узнал, что она может быть и наркотической, лучше, чем любое количество пива, причем, в меньшей степени отражаясь на мочевом пузыре. Эффект – просветление и удивление или интеллектуальное и эмоциональное отупение – зависел строго от желания читателя. Космические корабли, машины времени, кабины телепортации, инопланетные миры, колонизированные луны, инопланетяне, мутанты, разумные растения, роботы, андроиды, клоны, компьютеры – сочащиеся разумом, телепатия. Флот военных космических кораблей, отправленный сражаться далеко в другую галактику, гибель вселенной, обратное течение времени, конец всего! Он терялся в этом тумане фантастики, в этом завтра, которого никогда не будет, только чтобы не думать о немыслимом.

Пришелец из двери пребывал в покое, затерявшись в лесу, и дни проходили без новых происшествий. Эдуардо не понимал, неужели тому потребовалось пройти миллиарды миль космоса или тысячелетия времени только для того, чтобы завоевывать Землю черепашьими шагами.

Конечно, самой сутью любого настоящего и подлинного пришельца было то, что его мотивации и поступки должны быть загадочны и, может быть, даже непостижимы для человека. Завоевание Земли, возможно, вообще никак не интересует того, кто прошел через дверь, а его концепция времени может быть так радикально отличной от концепции Эдуардо, что дни для него похожи на минуты.

В фантастических рассказах существовало три вида пришельцев. Хорошие, в общем, желали помочь человечеству достичь полной реализации своего потенциала как разумного вида, чтобы тогда уже им сосуществовать, как приятелям, и делить вечные приключения. Плохие хотели поработить человечество, употребить его на обед, отложить в него яйца, поохотиться на него ради спорта, или уничтожить из-за трагического непонимания или же по одной только злобности натуры. Третий – и реже всего встречающийся – тип пришельцев был ни плохим, ни хорошим, но настолько чужим, что его цели и предназначение были для человечества так же загадочны, как и существование Бога. Этот тип обычно оказывал человеческой расе большую услугу или причинял жуткое зло, просто проходя мимо, по краю своей галактической трассы. Как автобус проезжает сквозь колонны деловитых муравьев на дороге; они даже не осознавали встречи, того что она как-то повлияла на жизни разумных существ.

Эдуардо ничего не знал о дальнейших намерениях существа-наблюдателя в лесу, но инстинктивно, на подсознательном уровне ощущал, что тот не желает ему добра. Оно не искало вечного товарищества и не желало делится приключениями. Оно не пребывало в блаженном неведении о его существовании, так что к третьему типу пришельцев не относилось. Оно было странным и недоброжелательным и собиралось, рано или поздно, убить его.

В рассказах добрые пришельцы численно превосходили злых. Фантастика в основном была литературой надежды.

Но пока длились июньские теплые дни, надежды на ранчо Квотермесса явно было меньше, чем на страницах этих книг.

После полудня семнадцатого июня, когда Эдуардо сидел в кресле гостиной, потягивая пиво и читая Уолтера М.Миллера, зазвонил телефон. Он отложил книгу, но не пиво, и прошел на кухню, чтобы снять трубку.

Тревис Поттер сказал:

– Мистер Фернандес, вам не о чем волноваться.

– Не о чем?

– Я получил факс из гослаборатории – результаты тестов с образцами ткани этих енотов: они не были инфицированы.

– Но они точно умерли, – зло сказал Эдуардо.

– Не от бешенства. И не от чумы. Ни от чего такого, что можно назвать инфекцией и что передается через укусы и блох.

– Вы сделали вскрытие?

– Да, сэр.

– Так что, их скука убила, что ли?

Поттер помолчал.

– Единственное, что я смог найти, – воспаление и сильное разбухание мозга.

– Хотя, как вы говорите, это не было инфекцией?

– Не было. Ни ран, ни нарывов или гноя, просто воспаление и чрезвычайное увеличение. Чрезвычайное.

– Может быть, гослаборатория сможет протестировать мозговую ткань?

– Мозговая ткань входила в тот набор, что я послал им в первый же раз.

– Понятно.

– Я никогда не видел ничего подобного, – сообщил Поттер.

Эдуардо ничего не сказал.

– Очень странно, – продолжал ветеринар. – Их больше не было?

– Мертвых енотов? Нет. Только три.