Зимняя песнь

– Выжила… – эхом повторила я. – Как это?

Гоблины испуганно затихли. Очевидно, храбрая дева нашла способ выбраться из Подземного мира, не расставшись с жизнью и не обрекая верхний мир на вечную зиму. Возможно ли такое?

– Как ее звали? – шепотом спросила я.

– Мы не помним, – сказала Веточка.

– Нет, не «не помним». Ее имя вычеркнуто из истории, – перебила Колютик. – Предано забвению.

– Пойми, смертная, – промолвил портной, – Древний закон сколько дает, столько и отнимает. Не думай, что ей удалось уйти от нас живой и невредимой. Ты мертва, дева. Твоя жизнь принадлежит нам.

– Я думала, она принадлежит Королю гоблинов.

Вся троица расхохоталась своим странным смехом.

– А кому, по-твоему, принадлежит его жизнь? – задала вопрос Колютик.

Гоблинские улыбки сплошь состояли из кривых острых зубов. Я поежилась.

– Ладно, пора подобрать тебе красивое платье для ужина с его величеством, – заявил портной. – У нас есть отличные новые наряды. Оттуда, сверху. Еще теплые – тела прежних владелиц не успели даже остыть.

Меня передернуло.

– Что вы… как… – От ужаса слова застряли у меня в горле.

– Ах, эти долгие дни зимы! – Портной облизнул усы со стальными кончиками. На его одежде я вдруг разглядела темные пятна. Это кровь? – Когда старый год уходит, земля становится нашей, смертная. Покинешь Подземный мир, и она останется нашей навеки.

Магдалена, Мария Эммануэль, Беттина, Франческа, Ильке, Хильдегард, Вальбурга… Мои предшественницы, соперницы и сестры. Каждая из них вышла замуж за Эрлькёнига, каждая отдала свою жизнь. Знали ли они истинную цену своей жертвы? А я? Все эти девушки давно превратились в прах, но какая-то их частица продолжала находиться здесь. Швы рассыпающихся от времени платьев все еще хранили память об их душах. Призраки бывших невест окружили меня со всех сторон; я слышала их шепот. Иди к нам, иди к нам, – звали, манили, уговаривали они сквозь толщу времени. В этом хоре не хватало только одного голоса, голоса безымянной храброй девы. Она выжила, повторяла я себе. Убежала из Подземного мира и осталась жива.

Выходи играть

Столовая, как и бальный зал, занимала целую пещеру. Потолки терялись в вышине, как своды храма, с них свисали массивные каменные сосульки, облепленные волшебными огоньками. Пещера напоминала разверстую пасть гигантской твари, чьи челюсти вот-вот сомкнутся и перекусят меня пополам, пока я стою и дожидаюсь супруга, который должен сопроводить меня к столу.

Я попыталась успокоиться. Получалось плохо, учитывая, что пластины корсета мертвой хваткой сдавливали мои ребра и легкие. Вздохнуть как следует я не могла, и потому мое бедное сердце трепыхалось еще чаще. От страха или возбуждения? Я сама не знала.

Веточка, Колютик и портной принесли мне на выбор целый ворох платьев. По большей части они сидели на мне ужасно – одно слишком яркое, другое слишком бледное, не тот рост, не тот фасон, не то вообще все. При мысли о том, что я должна нарядиться в обноски другой женщины, притом умершей, по спине у меня ползли мурашки, и я отвергала одно платье за другим, чем довела своих камеристок до белого каления. В конце концов портной швырнул мне какие-то лохмотья и пригрозил, что в них меня и оденет.

К его изумлению, я согласилась. Портной забрал у меня лохмотья и принялся мастерить из них простое вечернее платье. Длинные, тонкие пальцы похрустывали при работе; распоров все швы, он набрал достаточно материи для нового наряда. Его скорость и проворство поражали: в мгновение ока портной соорудил вполне приличное платье с широкой юбкой и целомудренным лифом. Ткань была блеклая, серо-бурая, что называется, цвета грязи или, подумала я, цвета воробьиных крыльев.

– Добрый вечер, Элизабет.

Шепот, прохладное дыхание на моей шее. Я вздрогнула: по спине сверху вниз прошлись ледяные пальцы. Я повернулась к Королю гоблинов и сделала книксен.

– Добрый вечер, mein Herr.

Он поднес мою руку к губам – весь сплошное очарование и галантность. В элегантном сюртуке из темно-зеленого глазета, украшенном узором в виде осенних листьев с прожилками из золотых и медных нитей, он выглядел роскошно, точно павлин, распустивший хвост. Помимо фрака на нем были кремовые шелковые панталоны, белоснежные чулки и черные остроконечные туфли с носками, загнутыми вверх, – в детстве я видела такие туфли на иллюстрациях к сказкам про гоблинов. Он был ослепительно красив и как повелитель подземного племени, и как мужчина. От восхищения у меня перехватило дыхание.

– Дорогая, как себя чувствуешь? – Король гоблинов взял мои руки в свои. – Надеюсь, клавир пришелся тебе по душе?

Я напряглась, вспомнив сверкающий инструмент за стеной моей спальни, ожидающий, когда я сяду за него и начну сочинять музыку. Красота его форм и звучания настойчиво напоминала о себе, пробивая мои защитные барьеры.

– Издеваешься?

– Издеваюсь? – удивленно переспросил Король гоблинов. – С какой стати? Тебе не понравился мой подарок?