Зимняя роза

Увидев, как Банди вытаскивает шомпол из дула, Тимми Сиэрс понял, что оружие вновь готово к бою. Тимми не медлил. Он задал стрекача, пригнувшись в седле и хлеща бока своего коня в отчаянной попытке уйти от выстрела, который, как оп знал, последует. В воздухе вновь прогремел гром, и, услышав через секунду эхо, Тимми вздохнул с облегчением. Он взвизгнул от восторга, когда ему в спину понеслось громкое проклятие, но, зная, что Банди станет быстро перезаряжать оружие, не стал терять время на то, чтобы посмеяться через плечо. Придет еще день, когда он побалуется с этой девкой, и Тимми поклялся, что заставит ее дорого заплатить за сегодняшнее.

Эриенн развернула лошадь, чтобы видеть бегство Тимми Сиэрса. Последнее, что ей удалось рассмотреть, были развевающиеся фалды его сюртука, когда он преодолел вершину холма. Эриенн обмякла, испытывая облегчение, и маленькими глотками стала вбирать воздух в свои легкие.

Банди остановил свою лошадь рядом с нею и тревожно поинтересовался:

— С вами все в порядке, мадам? Он вам сделал больно?

Эриенн начала бить нервная дрожь, и она сумела лишь кивнуть головою.

— Дурной он человек, этот Тимми Сиэрс, — промолвил Банди, затем взглянул на холм, за которым исчез этот рыжий, и разочарованно вздохнул: — Его светлость бы не промазал.

Эриенн была не в состоянии сформулировать свой вопрос дрожащими губами.

— Хорошо, что мы с хозяином как раз приехали, мадам.

— Лорд Сэкстон вернулся? — наконец удалось произнести Эриенн.

— Да, и когда он узнал, что вы уехали, то послал меня поискать вас. Не понравится ему, когда я расскажу о том, что случилось. Совсем не понравится.

Глава одиннадцатая

Высокая, яркая луна серебрила края черных облаков и играла на холмах со светом и множеством неуловимых, причудливых и постоянно меняющихся теней. С моря дул легкий ветерок, шевеля кроны деревьев и проносясь во внезапном радостном порыве над болотами. Тут и там ютились едва различимые домики, превращавшиеся в темные пятна, когда в них тушили на ночь огни и запирали на засовы ставни. Сонное молчание воцарилось под поющим ветерком, тихая уверенность в том, что все хорошо. Никто не слышал грохот копыт неистового вороного жеребца и не видел всадника в зловещей накидке с капюшоном, который гнал своего коня во весь опор. Животное летело вперед, обгоняя ветер, по узкой дороге, которая вела через долину. В скудных проблесках света его копыта сверкали словно ртуть, а шкура лоснилась под перекатывавшимися и вздымавшимися под ней мускулами. Раздувающиеся ноздри и горящие глаза придавали животному вид какого-то драконоподобного существа, приближающегося к своей жертве, а безмолвная фигура на его спине дополняла картину надвигающегося смертельного удара. Развевающийся плащ создавал видимость крыльев, однако они были земными существами и продолжали нестись вперед, не сбавляя шагу, не замедляя ход ни перед человеком, ни перед зверем.

Недалеко от них из просевшей кровати в маленьком доме поднялась внушительных размеров женщина, которая не могла уснуть от громкого храпа своего мужа. Она бросила несколько брикетов торфа в очаг и отошла, наблюдая за разрастающимися языками пламени. Испытывая какое-то поселившееся внутри нее беспокойство, она посмотрела вокруг. В ее толстом животе похолодело от гнетущего тоскливого предчувствия, что с ними произойдет что-то ужасное. Женщина прошлась по земляному полу, шлепая пятками в свободных тапочках, и налила себе крепкого эля, после чего вернулась к очагу, грузно опустилась за грубо обтесанный стол, положила на его доски дряблую руку и, глядя на золотые языки, принялась потягивать напиток.

В кружке оставалась уже половина содержимого, как женщина наклонила голову, прислушиваясь к смутившему ее тихому, далекому звуку. Не почудился ли ей гром? Или это просто ветер?

Она вновь поднесла кружку ко рту, по застыла, на сей раз целенаправленно прислушавшись. Звуки стали громче и отчетливей… и равномерней… как грохот лошадиных копыт.

Высокая кружка стукнулась об стол, и со скоростью, которую позволял развить ей могучий торс, она бросилась к окну, чтобы распахнуть ставни. Негромкий дрожащий вздох вырвался из ее груди при виде несущегося в тени деревьев черного привидения. Плащ за ним хлопал на ветру, и казалось, что всадник летит прямо на их дом. Ум ее оцепенел, и она с отвисшей челюстью в ужасе увидела, как конь резко остановился перед их дверью. Вороной встал на дыбы, демонстрируя свой крутой норов, и, молотя в воздухе сверкающими копытами, нарушил тишину ночи свирепым ржанием.

Женщина всхлипнула и отшатнулась от окна, с выражением ужаса на лице прижав к груди руку. Большой капюшон скрывал лицо всадника, однако она была уверена, что видела ухмыляющийся череп и что это ангел смерти явился за ними.

— Тимми! Он снова здесь! Тимми, проснись же! — лепетала она. — О, Тимми, любовь моя! Я Ни на секунду не сомневалась в твоих словах!