Зимняя сказка

Все эти вышеупомянутые дамы были очень злы, когда о похождениях славного Степана стало известно. Ещё более раздосадованы были их отцы, которые немедля отправились к Данилевскому и потребовали выдать им «этого мерзавца и прохиндея». Лишь несколько бутылок хорошей водки, которые Александр Васильевич прихватил с собой из Петербурга, помогли успокоить нервы трём отцам. Они ушли, но поклялись, что «утопят в речке, на кол посадят, а после сожгут на костре» Степана, если он ещё хоть раз притронется к их чадам.

Угрозы были страшны, поэтому Степан, который во время разговора скрывался под лестницей, наскоро перекрестился и поклялся Богу, что никогда больше не будет творить таких паскудных дел, а женится на одной милой вдове, которая уже несколько недель строит ему глазки.

Что же касается Лизы, то она была абсолютно всем довольна. Сами посудите: подруг в Петербурге у неё не было, каких бы то ни было знакомых тоже. Она была мечтательницей и предпочитала уединение шумным компаниям. Лишь одно обстоятельство для неё было важно: чтобы в новом доме были книги. Что ж, в старинной усадьбе Данилевских их было предостаточно.

Так и жили. Тихий морозный декабрь потихоньку подходил к концу, и в последний его день, который был ознаменованием ухода старого года, Степан снарядился отправиться в село за продуктами к праздничному столу. Лиза увязалась с ним, объяснив отцу своё желание тем, что она засиделась в особняке, и ей хочется часок-другой подышать свежим воздухом да полюбоваться на снег.

– Ведь ты знаешь, милый мой отец, как я люблю снег. Да и со мной будет Степан. Он уж убережёт меня от любой опасности, – добавила в конце Лиза, и все сомнения и тревоги Данилевского канули в небытие.

Что ж, погодка, скажу я вам, в тот день и правда была чудной. Всюду, куда ни кинь взгляд, стелился снег, словно какой-то великан щедро рассыпал его по полям и лесу. Причём этот славный здоровяк укрыл им каждую веточку, чтобы дереву было не холодно. Хотя холодно не было, ибо не было ветра. Стояла мирная тишина, и душа любого человека (если, конечно, он не был каким-то там проходимцем) радовалась. В душе царили гармония и покой.

Степан поехал на повозке, которую он приобрёл у одного местного купца, обменяв её на поломанную карету. Лиза же, дабы в полной мере насладиться столь радостным для её красивых глаз видом, избрала иной путь передвижения. Она размеренно ехала верхом на коне чуть поодаль от своего слуги.

Кто его знает, я вот лично не представляю, как эта хрупкая девушка всего лишь за месяц научилась управлять лошадью так резво, что и не каждый казак так сможет. Данилевский и сам этому немало удивлялся. То и дело он возрождал в голове биографии своих предков. Но все они, насколько помнил бывший коллежский асессор, были либо государственными служащими, либо (в случае женщин) простыми хозяйками усадеб. Данилевский и представить себе не мог, чтобы одна из этих величественных матрон могла вот так резво рассекать на коне. Но, впрочем, другие времена – другие нравы! Нам ли об этом судить?!

– О, Хавронья, здоровеньки тебе! – прохрипел, остановившись возле постоялого двора, Степан.

– И тебе не хворать, Стёпа, – мило улыбнувшись своими шестью зубами, прошепелявила бабка Хавронья, хозяйка двора.

– Нам бы это… того самого, яичек, картошечки… эмм… водочки…

– Праздник ведь, – помогла запинающемуся слуге Лиза, – а на стол поставить нечего.

– Мигом! – быстро вытирая руки о передник, затараторила бабушка. – Сейчас всё будет, Елизавета Александровна, сию же минуту.

Хавронья скрылась в недрах своего заведения. Появилась она спустя несколько минут, при этом руки её были полностью заняты различными сумками и чашками. Вот иной раз как посмотришь, и диву даёшься. Вот француженки все такие утончённые, а что толку? Коль они даже к столу ничего приготовить не могут. Другое дело наши – русские женщины! Ох, господа, скажу я вам, что краше их нет на свете. А уж какими они могут быть сильными – это отдельная тема, которой, скажу я вам, не жаль и роман посвятить, но сейчас не об этом.

Повозка, заметно потяжелев, осела в снегу. Степан с Лизой двинулись в обратный путь.

И тут начала твориться какая-то дьявольщина. Небо, на котором вот только минуту назад не было ни одной тучи, мигом покрылось ими. Где-то вдалеке раздался гром, тут же налетел сильный ветер, который, в свою очередь, поднял жуткую пургу.

– Елизавета Александровна! – кричал что было мочи Степан. – Нужно скакать быстрее, иначе метель нас совсем…

Последних слов слуги Лиза не расслышала. Конь не слушался её, и, казалось, он готов был прямо сейчас упасть и испустить дух. Лиза не позволила ему сделать этого. За считанные минуты замело так, что поля уже не было видно, девушка и представить себе не могла, куда скакать (ведь Степан пропал из виду), и поэтому, недолго думая, она развернулась и кинулась в лес. Лиза надеялась, что там ей удастся укрыться от бури, и потом, переждав её, вернуться домой.