Зимняя сказка (СИ)

— По-первых, это мой дом, и я могу здесь делать все, что пожелаю! Если мне захочется, я прямо сейчас завернусь в тогу, станцую Сиртаки, и Вы мне и слова не скажете, а слуги будут мне аплодировать! А во-вторых, я знаю, что Вы пытались отравить Маргарет. Вы напоили ее чаем, отравленным Франческой. Скорее всего, Вы действовали наобум, но угадали, яд и вправду попал в жидкость, пусть и незначительная его часть, а я, к счастью, предусмотрителен, и быстро мыслю. Потому Маргарет сейчас жива. Как и Вы, впрочем, — Элжерон отступил на шаг, собираясь зайти в комнату баронессы, как Филиппина повисла у него на руке, не позволяя сделать этого.

— Вы мне угрожаете?!

— О… — Элжерон вежливо улыбнулся ей, не спеша отдирая пальцы от своей руки. — О, нет, что Вы, как можно! Каким же я буду джентльменом, если позволю себе угрожать гостье в своем доме? — Он, наконец, снял с себя цепкую хватку Филиппины и смог открыть дверь. — Я лишь говорю о том, как далеко от населенных пунктов расположено Паучье Гнездо. Как много снега навалило за последнее время вокруг. Даже никто из деревень без особой нужды не пожелает сюда приехать. И прислуга у меня крайне молчаливая. А ближайший констебль есть только в Абердине. Либо же в Данди. Но никак. Не. Тут.

Элжерон медленно, под ошеломленный взгляд Филиппины, зашел в комнату и притворил за собой дверь. Граф подошел к кровати Маргарет, прислушиваясь к девушке, но она была в полном порядке и мирно спала. Она лежала под толстым пуховым одеялом, из-под которого выглядывал почти один ее белоснежный кружевной чепец под который, похоже, были убраны ее волосы. Граф бережно поправил одеяло и чувством облегчения отправился максимально неслышно передвигать кофейный столик и кресло поближе к кровати.

К удивлению Элжерона, у Филиппины хватило здравого смысла больше не упорствовать в своих запретах, и не появляться в комнате своей падчерицы, позволив владельцу замка провести вечер в спокойствии и чтении книги. Только единожды в спальню пришла высокая женщина лет сорока на вид. Она чинно поклонилась Элжерону, представившись Виолеттой и компаньонкой Маргарет, и лишь проверила ее, будто легко одергивание одеяла что-либо бы поменяло. В отличие от Филиппины, женщина вела себя спокойно и надменно, будто рядом с ней был плакат, гласивший: "я не боюсь ничего и никого на свете включая Вас, граф", хотя к ней Элжерон не ощутил никакого чувства неприязни несмотря на ее грозный внешний вид, словно эта суровость была совершенно справедливым явлением и не могла нанести вред по незнанию или по злому умыслу. Она лишь убедилась, что Маргарет была в порядке, одарила мужчину задумчивым тяжелым взглядом, которым, вероятно, можно было заглянуть даже сквозь стену, и вышла. Очевидно, она отправилась докладывать Филиппине об увиденном. Воистину, только имея такие стальные нервы, как у компаньонки, можно было выдержать мачеху Маргарет и не потерять самообладания.

Ближе к девяти вечера Алиса принесла кофейник и поднос с сэндвичами. Элжерон уже начал ощущать, как его клонит сон от махровой тишины замка, погруженного в пушистый снег, и старая книга легенд не прибавляла ему бодрости. Элжерон пододвинул к себе поближе настольную лампу, создающую единственный островок света в этой комнате, и налил себе чашку крепкого горького кофе, от которого едва не поперхнулся. Возможно, Алиса даже несколько перестаралась, заваривая его.

Маргарет тихо пошевелилась, и граф услышал, как она сладко зевает и, похоже, потягивается. Следом за этим девушка чем-то зашуршала, и на пол полетела белая тряпица, а вслед ей донеслось недовольное ворчание по поводу чепца.

— Кому нужны шапки ночью! — возмутилась девушка, с удовольствием почесывая макушку и садясь на кровати.

— Проснулись? — подал голос Элжерон, привлекая внимание к себе. Маргарет, наконец, увидела его, и вздрогнула от неожиданности, натянув на себя одеяло до подбородка.

— Что Вы здесь делаете? — приглушенно пробухтела она сквозь плотную ткань. — И как я очутилась тут? Отчего я не помню совершенно ничего после того, как выпила чай?

— Произошла непреднамеренная ошибка… — осторожно попытался объяснить Элжерон. — Но теперь все в порядке, а Вам просто нужно поспать. Может, желаете перекусить? Алиса приготовила много сэндвичей.

— Матушка говорит, что есть вечером — вредно для здоровья.

— Она крайне много чего говорит, — отметил Элжерон. — Но что делать — решать Вам.

— Пожалуй, я все же откажусь…

— Хорошо, как скажете, — улыбнулся граф. — Мне же кофе и перекус пригодятся. Сегодня ночью я посторожу Ваш сон если Вы не против.

— А если против?

— Тогда я посторожу Ваш сон даже несмотря на то, что Вы против, — усмехнулся Элжерон.

— Какая отличная альтернатива!

— Как видите я всегда готов идти на компромиссы, — развел руками Элжерон, зная, что баронесса прекрасно его видит. — К тому же, разве не будет лучше, если я пресеку Ваш лунатизм ночью, если он вновь приключится, и не дам уйти из комнаты, чтобы Вы не наткнулись на кого-либо, помимо меня?