Зимняя война. Дороги чужого севера

Выбора не оставалось. Люди поправили амуницию, закутались в маскхалаты. Смертельно надоело таскаться с лыжами, но приходилось нести их с собой. Часть пути проползли по извилистой канаве. Обрисовалась фигура финского солдата — невысокая, вся в белом. Он курсировал туда-сюда, временами подвергал осмотру вверенный участок. Телефонный кабель тоже присутствовал — жилистый провод был протянут через поле. Соблазн немедленно его перерезать преодолели. Никита, чувствуя что-то интересное, даже забыл про усталость. Разведчики медленно подползали. Часть группы осталась в яме на краю поля, дальше шли втроем: Иванченко, Карабаш и Мечников. Действия часового стали понятны: сто метров в одну сторону — сто метров в другую. Имея хорошее зрение, он мог визуально контролировать все пространство между перелеском и деревней. Чу — застыли! Из мрака со стороны деревни показались еще двое — они приближались. Очевидно, в снегу была протоптана тропка. Разведчики терпеливо ждали. Трое — это слишком. Человек в маскхалате приосанился, когда к нему подошли, поправил автомат, свисавший с плеча. Разводящий и новый часовой, догадался Никита. Трое потоптались на месте, посмотрели по сторонам, после чего младший командир и смененный солдат отправились к деревне и вскоре пропали во мраке. Часовой покурил, прикрывая сигарету варежкой, повертел головой, двинулся навстречу своей смерти. Разведчики лежали, сохраняя выдержку. Впрочем, пройдя немного, солдат развернулся и двинулся в обратную сторону.

— Вот мать твою, — посетовал Иванченко, — гоняйся теперь за ним. Можно подумать, нам делать больше нечего… — и, извиваясь как уж, пополз по растоптанной тропке.

Солдат вскрикнул, когда под ногами вдруг беззвучно взорвался снег, выросло «нечто», повалило его и сжало горло. Он не слышал, как за ним ползли — уши шапки были плотно завязаны. Сделавший свое дело Иванченко встал во весь рост и стал изображать часового, а Никита с Карабашем оттащили пленного в ближайшую яму, где и провели «содержательную беседу». Военнослужащего звали Кайло Топпинен, он был молод и больше всего на свете хотел жить. Финны были храбрые, когда воевали плечом к плечу, ощущали поддержку соседа, а поражения Красной Армии только укрепляли их боевой дух. Оставшись наедине со смертью, они испытывали панический ужас и готовы были продать хоть мать родную. Сколько у него детей, какими болезнями страдают родственники, разведчиков мало волновало, хотя солдат и пытался это донести до их сострадательных и милосердных душ. Он сообщил, что к востоку от деревни располагался замаскированный узел связи. В штате — восемь связистов, включая трех офицеров и караульное отделение. Объект осуществлял бесперебойную телефонную и радиосвязь между подразделениями в данном районе. Войска готовились к нанесению контрудара, но случилась заминка, про которую Топпинен ничего не знает. Офицеры были расстроены и получили нагоняй от начальства. («Наша работа», — не без удовольствия пробормотал Карабаш.) В самой деревне войск не было — осуществлялся режим маскировки. Войска дислоцировались в окрестных лесах и перелесках. До противника, насколько знал рядовой, отсюда километра четыре, но у Красной Армии здесь только кордоны и пулеметные заграждения, а порой — и вовсе ничего, можно прогуляться хоть до Ленинграда. Деревня заброшена, за восточной околицей бывшая конюшня, в помещении которой и прорыт бункер. Раньше там был подвал, финские специалисты его расширили, углубили, усилили бетоном. Стоит старая завалюха — и никто не догадается, что там важный военный объект. Бдительность — не на должном уровне. До текущей ночи русская разведка не проявляла активности, и военные расслабились. В карауле — двенадцать душ, не считая капрала и начальника караула лейтенанта Лапсалы. Узел функционирует круглосуточно — связисты спят по очереди. Караульное помещение — бревенчатая изба, примыкающая к конюшне. В левой части — непосредственно караулка, справа — угловая комната, где проводит время лейтенант Лапсала. Четыре поста — один в деревне, другой в поле на востоке, третий — у входа в бункер, четвертый — на крыльце у бревенчатой избушки. Служба размеренная, печка, теплая одежда, необременительная компания…

Никита отвернулся — «милосердный и сострадательный» Карабаш ликвидировал часового с одного удара. Мерцающий в поле «часовой» Иванченко поднял руку, и через минуту подползли остальные разведчики, сосредоточились вокруг тропки. Никита кратко донес до личного состава свежие разведданные.

— Наш случай, — хмыкнул Латкин.

— Перережем кабель? — не сообразил Данилов.

— Перережем узел связи, — поправил Мечников. — Упустить такую возможность мы не можем — это будет преступлением. Войска находятся далеко, прибудут не сразу, и у нас останется время вырваться в южном направлении. До конюшни метров четыреста, максимум пятьсот. Складки местности позволяют подойти незаметно. В общем, слушай мою команду, взвод…