Зимние рыцари

Что же, он был не единственный, кто замерзал в эти дни в Санктафраксе.

Мантия нисколько не согревала Глита, витражные окна его башни были местами потресканы, местами разбиты, и сильный ветер хлестал через все щели стразу. Огонь в камине уже давно потух. Поленья кончились, что-что, а они сейчас были на вес золота. Не скоро Глит сможет позволить себе купить новые.

Тяжело вздохнув, художник потёр руки, перчатки, которые он надел, уже покрылись инеем.

Беда в том, что сейчас последние поленья идут на обогрев летучей скалы. Академикам остаётся довольствоваться щепками, прутьями и корой, от которых больше дыма, чем огня. Да что там, недавно Феруль Глит сжёг несколько деревянных панно, только бы немного согреться.

Это было безумием, и Глит понимал, что, лишившись панно, он становится нищим. Но что делать, он был в отчаянии. Кроме того, разве горящие сейчас деревья не попытка купить немного времени у природы, времени, за которое Рыцарь-Академик должен найти грозофракс.

Феруль подошёл к окну и потёр заиндевевшие витражи. Прильнув к образовавшемуся кружку, как к замочной скважине, он уставился на дорогу.

Сегодня Великой Бури не будет, с жёлто-серого неба сыпался снег, стоял мороз. Вздохнув, художник покачал головой и вернулся к мольберту.

В день, когда Скридиус Толлинкс улетел на своём корабле в Сумеречные Леса, все в Санктафраксе верили в чудо. Как же иначе, за грозофраксом отправился настоящий герой, гордость рыцарской Академии…

С тех пор прошло три месяца, и за исключением слухов о том, что случилось или могло случиться, никаких новостей не было. Храбрый Скридиус и его великолепный корабль сгинули в круговороте Великой Бури.

Скридиус стал первым Рыцарем-Академиком, которого отправили в опасный путь, но за ним последовали другие. Каждый раз, когда тёмная туча появлялась над Санктафраксом, а воздух заряжался кислыми частицами, на полет благословлялся новый избранник. Из всех тринадцати наследных рыцарей только Скридиус смог хотя бы приблизиться к Великой Буре. Корабли остальных — Хофикса, Дантиуса, Кверитиса, Флекса, Уилдинса, Ксаликса и других — переворачивались вверх дном, едва успев взлететь.

При такой низкой температуре летучие камни кораблей, выходили из-под контроля. После того как корабль бедняги Ксаликса «Туманный Ястреб» на глазах изумлённой и испуганной публики, как пёрышко, выбросило в открытое небо, Феруль Глит перестал ходить на запуски. Большой Колокол может звонить сколько влезет, Глит сыт по горло этими представлениями.

Сейчас даже незначительного выброса кислых частиц было достаточно, чтобы безумный Хакс Востилликс послал на верную гибель следующего Рыцаря-Академика. Скоро настанет очередь зелёных учеников-старшекурсников, но декан факультета Всех Облаков был в отчаянии, как пребывали в отчаянии все жители Санктафракса, начиная от Высочайших Академиков и заканчивая слугами.

«Впрочем, — подумал Глит, потирая озябшими пальцами подбородок, — восемь золотых за вязанку дров хоть кого приведут в отчаяние».

Раздался мелодичный перезвон, и художник обратил взгляд бледно-желтых глаз на маленький серебряный колокольчик, висевший под потолком. Колокольчик продолжал настойчиво звонить, и в очередной раз вздохнув, Глит поплёлся к двери.

— Кого это привело Небо? — проворчал он, спускаясь по скользким ступеням оледенелой винтовой лестницы.

Феруль никогда не приглашал в такой поздний час клиентов, да и «срочного заказа» в столь сложную пору ждать не приходилось. Колокольчик нетерпеливо звенел.

— Да, да, уже иду, — крикнул художник. — Придержите своих зубоскалов!

Доковыляв до тяжёлой двери, Феруль Глит приоткрыл её и увидел гостя. Это был худощавый юноша в белом плаще воспитанника Рыцарской Академии и защитных очках.

— Чем я могу вам помочь? — протянул Глит, подозрительно поглядывая на юношу. — Дров здесь нет и…

— Неужели я похож на сборщика деревяшек? — презрительно перебил его гость. — Я здесь по поручению моего близкого друга. Он посылал вам миниатюру.

— Вы заходите. — Глит распахнул дверь и пропустил юношу внутрь. — Пожалуйста, стряхните снег с сапог да и не снимайте плащ. Здесь холодно.

Юноша послушно отряхнулся, переступил через порог и следом за художником направился вверх по винтовой лестнице. В крошечной мастерской хранилось так много вещей, что было невозможно развернуться.

Здесь стояли комоды, секретеры, шкафы, вдоль стен тянулись многочисленные полки, накренившиеся под тяжестью всякого хлама.

Сотни баночек с растворителями и едкими маслами стояли друг на друге, из многих торчали пушистые и жёсткие кисточки. Бутылочки и тюбики с порошками и смесями, ступки и пестики, разноцветные палитры занимали каждый сантиметр мастерской.

Краски — кроваво-красные, солнечные, изумруднозелёные, янтарные, фиолетовые, анилиновые, лазоревые — изготовлялись вручную из лепестков, корней и листьев растений Дремучих Лесов. Истолчённые в ступочке камни Топей обладали насыщенным рыжим и охровым оттенком. А чёрная сажа была темнее ночи в Сумеречных Лесах.