Зимний путь

Метрдотель, в момент, когда Ноль не видел его лица, подмигнул женщине и отошел, качая головой: он глазам своим не верил. Женщина снова пристала к Нолю:

– Зачем ты его так пристегнул к руке?

– Там секретные формулы.

– С ума сойти. Ты что, шпион?

– Нет, совсем наоборот: скрываюсь от шпионов. – И, чтобы заткнуть ей рот, добавил: – Парфюмерных.

– И мы с этой штукой ляжем в постель?

Ноль рассмеялся. Шутка ему понравилась. Он впервые действовал по-новому. Обычно он не трахался, пока не закончит работу, но знал, что в этот раз по окончании работы придется делать ноги, а потому решил действовать в другом порядке. На ужин они пили хорошее вино и ели разные блюда.

IV (2)

В тот час, когда печальные собаки идут выгуливать своих хозяев, удостоверившись, что Ноль заперся в номере, чтобы испытать все неудобства ménage à trois[108] с дамой и чемоданчиком, Номер Один вернулся к себе в отель, а Номер Два не поддался искушению следовать за ним и направился к себе в номер. В коридоре на десятом этаже дежурная по этажу, с тележкой, полной маленьких сюрпризов, делающих ваше пребывание в нашей гостинице еще приятнее, просияла профессиональной улыбкой, отмеченной анахроничным золотым зубом, и пошла своей дорогой. Номер Два еще полчаса постоял без дела у окна, глядя, как непрестанно движутся огни, а за ними еще огни ночных машин на бульваре Рамбла Каталунья, и думая, что жизнь наемного убийцы не так уж плоха, если тебе так хорошо платят и работать приходится так мало дней в году. И всегда под прикрытием, особенно если нанимает тебя загадочный Номер Три, который умеет найти ко всему ключ еще до начала действий. Он не разглядел, что усатый человек, чуть шаркая проходящий мимо кинотеатра, это Номер Один. Узнать его на таком расстоянии было трудно. Да и Номер Один, уже направлявшийся обратно к себе в отель, не поднял голову, чтобы посмотреть, увидел ли его Номер Два, потому что даже и не догадывался о его существовании, как, впрочем, неизвестно ему было и то, что Номер Три зовется Номером Три, потому что, знай он об этом, сразу принялся бы, чего доброго, подозревать, что где-то скрывается Номер Два, силуэт которого был виден сейчас в окне здания, где этот самый Номер Два стоял и, не отдавая себе отчета, смотрел прямо на Номера Один. Номер Два, в свою очередь, понятия не имел о том, что там же, в том же отеле, что и он, остановился Ноль, уже овдовевший и осиротевший после смерти сына, но не получивший об этом известий и думавший, что с женщиной и чемоданчиком будет в безопасности, и о том, что Ноль не что иное, как жертва его жертвы, а следовательно, тоже его жертва, по той же логике, по которой друзья моих друзей – мои друзья.

V (1)

Оплату произвели в назначенном месте, на смотровой площадке Тибидабо. Номер Один увидел, как Ноль, все еще прикованный к своему чемоданчику, вводит тайный код, открывает его, кладет туда конверт, который вручил ему неизвестный, и направляется к телефонной будке, стратегически расположенной в кустах, не обращая ни малейшего внимания на изумительный вид на утреннюю Барселону, копошащуюся, как муравейник. Номера Один не предупреждали, что Ноль собирается кому-то звонить, так что ему пришлось немного подождать, прежде чем приступить к делу.

– Нет, я хотел попросить, чтобы меня соединили с палатой четыреста тридцать девять! – кричал Ноль, раздраженный непонятливостью больничной телефонистки.

– Кто ее спрашивает?

– Простите?

– Скажите, кто ее спрашивает.

После минутного колебания и недолгих сомнений он назвал свое имя и добавил, что мать его сына – это его жена. Его удивило, что телефонистка прикрыла микрофон и кому-то что-то неразборчиво пробормотала. А потом спросила, как будто ей только что дали соответствующие инструкции:

– Откуда вы звоните, сеньор?

– А вам какое дело?

Последовавшее за этим колебание ему совершенно не понравилось. Непроницаемым голосом телефонистка сказала:

– Одну минуточку, соединяю вас с директором.