Зимопись. Путь домой. Буки

– Хотите задействовать и его? Не получится. Юлиан собрался стать отшельником, его больше устраивает честная звериная жизнь человолком, чем возвращение к коварным жестоким людям. А мне, как понимаю, предстоит отправиться за реку?

– Нам.

До меня дошло не сразу. Верховная царица – тоже?!..

Чтобы правительница покинула страну, да еще в неподходящей ее царскому статусу компании, должно случиться что-то из ряда вон выходящее.

– Что происходит за рекой?

– Появилась новая угроза. Слышал что-нибудь о крестоносцах?

Я отрицательно мотнул головой. Папы, братва, ушкурники, степняки, убегайцы-спасизады, сопротивление, конязи и прочие власти в княжествах… Любую из этих сил можно представить как объединившую остальных настолько, чтобы представлять опасность стране башен, и кровожадную до такой степени, что от них бежит собственный народ. Крестоносцы же мне были неизвестны.

Впрочем, узорчатый крест – один из любимых символов оружейников, живущих по нашу сторону реки за горами. Такой крест был на щите, подаренном мне спасенным от ушкурников Селиверстом и бездарно утраченном в мою собственную бытность речным пиратом. «Если вскрыть пластинку под держаком, – сказал тогда Селиверст, – увидишь имя Афониных. Вдруг судьба закинет в наши края – покажешь, расскажешь о нашей встрече, примут как родного». Теперь, окажись я там, слова подкрепить будет нечем.

Про оружейников рассказывал и Урван Безухий:

«Это по другую сторону реки, в предгорьях. У Афониных с Терентьевыми оружие бесподобно, сам знаешь, но с ними можно только на равных. Чуть что не так – уходят в горы, откуда не выковырять. А на обидчика оружейников ополчаются все, и нигде тебе ни приюта, ни чести».

То есть, гордый умелый народ населяет всего две деревеньки и состоит всего из двух родов.

«Почему дикая империя в первую очередь не покорила оружейников? – спросил я Урвана. – Это же логично. Хорошее оружие – как лишние полки. В том смысле, что совсем не лишние.

«У оружейников есть волшебные стрелы, которые пробивают любую броню. Их не продают ни за какие деньги».

К тому времени достаточно изучивший кузнечное ремесло, я решил, что волшебство легко объясняется калеными узкими наконечниками граненой формы. В остальном изделия оружейников ничем не выделялось в плане эффективности. «Красивые, но не больше, – сказал о них Урван. – Таким оружием дорожишь, потому – гибнешь».

Не верилось, что известные на весь обитаемый мир мастера и купцы, довольно малочисленные, пустятся в авантюру с мировым владычеством. Для них это самоубийственно.

Когда я интересовался, что находится выше по реке за оружейниками, Урван просветил: «По левой от нас стороне больше нет поселений. Если только какой беглец решит попытать счастья в предгорьях… Но зря, там не выживают. Почвы нет, ничего не растет. Дальше – выжженная солнцем пустыня».

– Я знаю про горцев-оружейников, – сказал я ожидавшей царице, – они украшают некоторые свои изделия красивыми крестами с расходящимися лучами и плетением по краям.

– У оружейников не хватит людей даже на захват еще одной деревеньки.

Однако, знания о заречном мире у правительницы неплохие. Позже нужно прояснить этот вопрос на предмет происхождения информации. До сих пор все вокруг твердили, что любого пришельца из-за реки убивают сразу при обнаружении, пока он не нанес физического или морального вреда существующему обществу. Получается, что иногда кого-то сначала допрашивают? Или у Верховной царицы есть служба внешней разведки – настолько секретная, что о ней никто не догадывается?

– Тогда у меня больше нет предположений. Названия «крестоносцы» за рекой я ни разу не слышал. Кто они?

– Это и требуется узнать. Если получится – заключить с ними соглашение о ненападении.

– Разве заключение договоров – дело Верховной царицы? Для этого достаточно послать…

– Не твое дело, какое дело чье. Все очень серьезно, и противник серьезен. Я хочу увидеть его своими глазами.

Действительно, я сунул нос не в свое дело. Не взбреди царице в голову прогуляться за реку лично, и вместо шикарного будущего (если все получится) мне светило бы только место на кладбище. А как по мне, так лучше где-нибудь в болоте утопнуть, чем на местное кладбище попасть.

– Совсем недавно за рекой даже слухов не было ни о каких крестоносцах, – сказал я. – А я бывал во многих местах, от степей, за которыми начинается так называемый конец мира, до Еконограда. Разве что они пришли от немцев…

Кстати, вполне логично. Именно немецкие рыцарские ордена в истории моей родины известны под именем крестоносцев. Впрочем, Урван Безухий говорил, что местные немцы едва выживают, им вроде бы не до захвата территорий. И я забыл, что они могут оказаться кем угодно – например, чеченцами или эскимосами. «Немец» – это всего лишь тот, кто говорит непонятно.

– Они внезапно появились со стороны Дикого поля. Ушкурники и братва разбежались, степняки уходят с насиженных мест. Силы, способной противостоять крестоносцам, за рекой нет. Рано или поздно мы будем следующими. Наша задача – узнать как можно больше и не допустить худшего варианта.

– Этой информации можно верить?

– Да.