Зинаида Гиппиус. Муза Д. С. Мережковского

У Дмитрия Сергеевича с Зинаидой Николаевной стояла дома статуэтка Терезы, которой они приносили свежие цветы. Это не означало их перехода в католичество, но границы между конфессиями всегда являлись для супругов Мережковских пустой условностью. Они любили посещать костел, иногда ходили и в православную церковь. Их религиозность всегда была весьма своеобразной.

В последние месяцы своей жизни Дмитрий Сергеевич продолжал выступать с лекциями. Прочитал о Леонардо да Винчи, хотел прочесть и о Наполеоне, но оккупационные власти почему-то не разрешили. Да и силы его были уже на исходе.

Седьмого декабря 1941 года он скончался от инсульта. Все произошло внезапно. Утром Зинаиду Николаевну разбудила испуганная домработница: «Месье плохо». Помочь Дмитрию Сергеевичу было уже невозможно. Он был без сознания. Через несколько часов его не стало.

Это было воскресенье, и дом постепенно наполнялся гостями. Некоторые приходили, еще не зная, что случилось, – они просто шли на обычную воскресную беседу к Мережковским. Один из них, увидев сидевшую в молчании Зинаиду Николаевну и женщин возле нее, спросил: «А где же Дмитрий Сергеевич? Он сегодня не выйдет?»

Отпели его в православном храме Св. Александра Невского. Похоронили на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

Прежде чем уйти

После смерти Дмитрия Сергеевича жизнь Зинаиды Николаевны стала совсем иной. Она начала много болеть, словно что-то надломилось в ней.

К счастью, Гиппиус не остается в одиночестве – рядом с ней друзья. Большой круг друзей и знакомых по-прежнему собирается по воскресеньям, маленький тесный круг – по средам. С Тэффи они часто беседуют вдвоем, иногда к ним присоединяется пожилой дипломат Иосиф Лорис-Меликов, блестяще эрудированный человек. Еще один друг – поэт Виктор Мамченко, неуравновешенный и пылкий. Зинаида Николаевна обожает выводить его из себя. Что привлекает людей к этой пожилой язвительной даме? То же, что и всегда: с ней интересно. «К ней можно было прийти, без всяких светских предисловий сказать то, что сейчас интересует, и начать длинный, интересный разговор», – поясняет Тэффи.

Еще одна привязанность – животные. В своих воспоминаниях Гиппиус упоминала о черной бабушкиной кошке, путешествовавшей с ними некогда из Крыма на Кавказ. О собаке, которая была у них с Дмитрием Сергеевичем. И вот в доме снова появляется животное – кошка. Беспородная, некрасивая и даже злая кошка. Но Зинаида Николаевна ее любит.

Работала Зинаида Николаевна почти до последнего дня своей жизни. Она писала книгу воспоминаний о Дмитрии Сергеевиче. Считала это своим долгом перед ушедшим мужем – к его памяти она относилась трепетно.

«В. Мамченко подарил Зинаиде Николаевне кошку. Кошка была безобразная, с длинным голым хвостом, дикая и злая. Культурным увещеваниям не поддавалась. Мы называли ее просто Кошшшка, с тремя „ш“. Она всегда сидела на коленях у З. Н. и при виде гостей быстро шмыгала вон из комнаты. З. Н. привыкла к ней и, умирая, уже не открывая глаз, в полусознании, все искала рукой, тут ли ее Кошшшка».

Н. Тэффи.

Зинаида Гиппиус

Книга выходила, конечно, и о себе. Зинаида Николаевна, разумеется, кое о чем умалчивала, скрывала бурные романы своей молодости. Несмотря на это, воспоминания получились очень искренними. Этот труд придавал смысл ее жизни, и она работала, несмотря на возраст и болезни, даже по ночам. Хотела успеть.

Иногда она так уставала, что никого не хотела видеть.

Была глуховата, это мешало ее общению с людьми. Несмотря на это, она все равно время от времени делала попытки собирать поэтов у себя в доме. Но становилось все труднее. Тем не менее ее до последних дней не покидало чувство юмора.

«Какие-то немцы, большей частью выходцы из России, писали ей почтительные письма. Как-то она прочла мне: „Представляю себе, как вы склоняете над фолиантами свой седой череп“. Этот „седой череп“ долго нас веселил».

Н. Тэффи. Зинаида Гиппиус

Она хотела остаться красивой женщиной в памяти своих друзей. Так, на ее здоровье весьма дурно повлиял визит к парикмахеру, у которого она решилась сделать постоянную завивку, «электрическую». Это почему-то было вредно для сосудов ее головы. И Зинаиде Николаевне это было прекрасно известно, но «красота» была ей дороже.

Никто не описал Зинаиду Николаевну в последние годы ее жизни лучше, чем Надежда Тэффи, у которой насмешливость всегда сочеталась с удивительно искренней теплотой.