Зинаида Серебрякова

«Когда любуешься этими работами… становится как-то завидно, что вот художница „догадалась“ найти себе таких „чудесных натурщиков“. Какое наслаждение должна была она испытывать, разбираясь в лепке этих гениальнейших скульптур, и как это ее наслаждение выразилось со всей виртуозностью в технике, с которой головы исполнены!..

В передаче З. Серебряковой эта серия луврских бюстов превратилась в чудесную портретную галерею, но и каждая в отдельности из этих „скульптур“ — чудесная картина, чудесное произведение живописи…»^[99].

На набережной Сены

Глава шестая Марокко 1928, 1932

З. Е. Серебрякова. Париж, 1964

В эмигрантской жизни Серебряковой конца 1920–1930-х годов необходимо отметить две огромных творческих удачи, два, не побоимся этого слова, свершения, которые особым образом освещают ее жизнь этих лет. И кажется закономерным выделить их из всего бесценного ее наследия: «Марокканская сюита» 1928 и 1932 годов и созданная в середине 1930-х настенная живопись для виллы Броуэра в Бельгии — два цикла работ, воплотившие лучшие качества, своеобразие и творческую независимость Серебряковой-живописца. Цельность и значение этих циклов заставляют посвятить их разбору отдельную главу.

В мае 1928 года в Брюсселе в только что открытом Дворце изящных искусств была устроена международная художественная выставка. Особенным успехом на ней пользовался Русский отдел, на котором экспонировались произведения большинства живописцев, живущих в Западной Европе, среди них — тринадцать работ Серебряковой. Ее «Обнаженные», натюрморты, пейзажи и портреты вызвали восторг почти совсем незнакомых с русской живописью зрителей. Несколько работ ее были проданы, а предприниматель, любитель искусств и меценат барон Жан де Броуэр заказал ей портреты своей жены и дочери. Он же, после завершения портретов, предложил Серебряковой поехать на месяц в Марокко, где у него близ города Марракеш были плантации. Де Броуэр взял на себя все расходы по поездке с условием, что затем выберет по своему усмотрению несколько созданных ею в Марокко произведений. В начале декабря 1928 года Серебрякова отправилась в эту необыкновенную, оказавшуюся в творческом отношении чрезвычайно плодотворной поездку, продлившуюся около полутора месяцев. По ее возвращении Бенуа писал Н. Е. Лансере: «Своей коллекцией Марокко, созданной в течение всего только шестинедельного пребывания, она просто всех поразила: такая свежесть, простота, меткость, живость, столько света!»^[100]

Успех марокканской поездки был настолько значителен в творческом отношении и — как следствие — в моральном, что через три с половиной года Серебрякова с радостью согласилась (на тех же условиях) на новое, также полуторамесячное путешествие в Марокко — и не только в Марракеш, но и в еще более живописный Фес и Сефру, путешествие столь же результативное, сколь и первое.

В итоге, более двух сотен работ, созданных за эти две поездки (по большей части — пастели, но также темперы и холсты маслом, которые заканчивались по наброскам, выполненным с натуры), представляют собой «Марокканский цикл», высокий по своим художественным достоинствам — невиданной дотоле в европейском искусстве проникновенности и жизненной, «реалистической» поэтичности, полностью лишенной любования экзотикой. Он состоит из портретов, которые Серебрякова по свойственной ей скромности называла этюдами, уличных сцен и пейзажей. В первом из трех жанров есть качества и черты, заставляющие вспомнить «крестьянские» портретные работы художницы 1900-х и 1910-х годов, — и прежде всего глубокое, органически присущее ей уважение к личности.

Три марокканки. 1928