Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы

Приближалась полночь. Звёзды в ясную ночь с поляны видятся такими яркими, такими чистыми, словно их только что выкупали в прозрачной воде и вывесили сушиться. С той стороны, откуда выходила дорога на поляну, дул небольшой ветерок. Грузовую машину, заполненную всем самым необходимым оборудованием и домашним скарбом, накрыли брезентом и поставили на всякий случай поперёк дороги у самого леса, дабы предотвратить беспрепятственное появление совершенно не ожидаемых гостей. Ими могли быть и звери, такие как лось или кабан, и люди – мало ли кто вдруг окажется глубокой ночью шатающимся по лесу?

Тарас Евлампиевич расположился в шезлонге у крыльца дома, вдыхая полной грудью свежий лесной воздух. Несколько последних дней он ощущал некоторые трудности с дыханием, потому с особым удовольствием впитывал в себя появляющийся аромат ночных фиалок, и при каждом новом дуновении ветра он старался глубже дышать, устремляя восхищённый взгляд старческих глаз высоко в небо. Казалось, именно там блуждали сейчас его мысли.

Ему вспомнилось, как Маша начала обследовать его организм, чтобы определить биологический возраст, то есть степень старения, чтобы подтвердить или опровергнуть слова академика о том, что Наукин выглядит старее обычного. Она начала как раз с его дыхания, попросив задуть свечу на столе. Зажгла свечу, которая всегда стояла на случай внезапного отключения электроэнергии и сказала:

– Дедушка, садись и попробуй задуть свечу.

Он тогда рассмеялся и рассказал шутку, о том, как во времена, когда не было электричества, в одном доме старушки пытались перед сном погасить свечу. Но у них никак не получалось. Одна дула себе под нос, подняв нижнюю губу, другая наоборот, опускала верхнюю и дула вниз, третья и четвёртая кривили губы, дуя в правую или левую стороны. А внучка подошла, плюнула на кончики пальцев и погасила свечу, схватив фитиль пальцами.

– Дедушка, это юмор, а я серьёзно. Ты не знаешь, а учёными замечено, что в возрасте двадцати лет человек имеет хорошее дыхание настолько, что задует свечу с расстояния в один метр, в сорок лет он сделает то же самое с расстояния в семьдесят или восемьдесят сантиметров, а когда ему шестьдесят, то он задует свечу с шестидесяти сантиметров. Это один из показателей биологического возраста по состоянию лёгких. Я, например, не могу в метре от свечи задуть её пламя. Мой возраст по этому показателю и по тому, что появились морщинки у глаз, приближается к сорока, а ведь мне нет ещё и тридцати. Так что ты, дедушка, уж постарайся проявить молодость.

Но Тарас Евлампиевич даже с полуметра не мог осилить горящую свечу.

– Да, внученька, дыхалка у меня уже не та, что раньше. Значит и правда постарел. А когда-то на губной гармошке так наяривал, что ноги сами в пляс просились.

– Тут не до смеха, дедушка. Мы занимаемся сейчас серьёзным делом. У тебя и кожа даже на руках становится дряблой. Мы не обращали на это внимание – каждый день видимся – а увидел тебя давно не встречавшийся человек и сразу заметил.

– Права, Машенька, ничего не скажешь.

Тогда Маша предложила другой тест.

– Дедушка, встань, пожалуйста.

Тарас Евлампиевич встал.

– Теперь зажмурь глаза и подними правую ногу. Постарайся устоять на одной ноге.

– Ну, уж это я сумею, наверное. Стоял когда-то.

Но как только он закрыл глаза и поднял ногу, тело повело в сторону, и Маше пришлось подхватывать дедушку.

– Что это меня понесло? – растерянно спросил Тарас Евлампиевич.

– Ну вот, дедушка, – резюмирующим тоном сказала Маша, – в космонавты тебя точно уже не возьмут. Надо заниматься гимнастикой. Ты о ней совсем забыл.

Потом внучка проверяла сердце по частоте пульса. Частота ударов зашкаливала далеко за двести после нескольких приседаний. Только после некоторых других тестов Маша взяла анализ крови и мочи, чтобы провести лабораторные исследования. Они также оказались неутешительными.

Однако, сидя под открытым небом и стараясь дышать полной грудью, Наукин направил свои мысли в другую более существенную для него сторону.

В эти дни, как ему думалось, завершился важный этап его жизни. Изобретение костюма и самого принципа невидимой, но мощной Системы Индивидуальной Безопасности, – он решил назвать её СИБ, – которую, как у Соелевиз, можно применять, не привязываясь к определённой одежде с помощью вживления чипов в организм, апробировано на практике и доложено плохо ли, хорошо ли, но на научном коллоквиуме самого высокого ранга в стране. Для Наукина как для учёного это имело огромное принципиальное значение. То есть произошла фактически официальная не то что бы регистрация, но презентация открытия.

Как у всякого открытия, думал учёный, тут масса неразгаданных пока тайн, которыми предстоит заниматься. Одна из них геронтологического характера. А сколько ещё других? Но главное всё-таки сделано. Николай и Татьяна, используя это открытие, пробудили людей к действию. Народ начинает активно отстаивать своё право на счастливую жизнь. Вот что важно. Пора вырываться из рабства денег. Труд должен приносить радость, а не бумажки и звон монет.