Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы

– Тогда позвольте мне всё же войти, а цветы и конфеты, – в руках, оказывается, была и коробка шоколадных конфет, – разумеется, вам. Такой красивой женщине они вполне подходят. И ничего плохого у меня в мыслях нет.

Хозяйка слегка улыбнулась, принимая подарки и пропуская гостя в прихожую. Она не могла придумать ничего другого, как сказать в ответ:

– Спасибо, конечно, за цветы и комплимент, но у нас принято предупреждать по телефону о визите. Это всё же Москва. Мало ли кто может придти с подношениями, пряча за ними чёрные мысли. Я обычно не принимаю посторонних, но вы мне не кажетесь бандитом.

– Что вы, Надежда Тимофеевна, бандитизм – это не мой профиль. Да и возраст уж не тот, чтобы кого-то грабить, – сказал генерал, продолжая улыбаться и показывая рукой на свою седую голову. – Меня зовут Сергей Сергеевич. А что не позвонил, простите. Но вы, наверное, только что пришли и даже не успели переодеться в домашнее. Я постараюсь не задержать разговорами.

Танина бабушка отличалась умением быстро оценивать ситуацию – этому учила профессия хирурга – и потому она почти сразу догадалась, что визит носит официальный характер, но продолжала играть роль простодушной женщины, говоря:

– Я действительно только что пришла, но вы не беспокойтесь, пожалуйста, проходите в комнату. Я поставлю сейчас цветы в вазу и, думаю, что конфеты принесены к чаю или кофе. Что вы предпочитаете?

«Какая она догадливая и приметливая, – подумал Дотошкин, – а вслух сказал:

– Если не затруднит, чаю, пожалуйста. Кофе предполагает и коньяк, а его я не предусмотрел.

– Ну, коньяк у меня найдётся, так что приготовлю кофе, а вы проходите и располагайтесь, как дома. Можете включить телевизор, а то я ещё не успела, – и, снова восхищённо глянув на букет, Надежда Тимофеевна устремилась на кухню, бросив на ходу – Можете помыть руки, если хотите. В ванной всё есть.

Генерал не преминул воспользоваться предложением посетить ванную, в которой первым делом нашёл местечко за раковиной для умывания, куда никакая женщина не полезет руками, и прикрепил жучок для прослушивания, восполнив тем самым пробел в работе своей технической службы. Ещё позвонив в квартиру, Дотошкин прислушался к тому, каким образом будет открываться дверь. Как он и думал, сначала послышался звук отодвигаемого засова, а потом щелчок замка. Его предположения подтверждались. Закрывая за гостем дверь, хозяйка уже не пользовалась засовом, и это было понятно – она не рассчитывала на долгий визит.

Войдя в гостиную, генерал по привычке сначала направился к окну проверить, куда оно выходит – осторожность прежде всего – потом сделал несколько шагов к пианино, над которым висело несколько фотографий одной и той же пары молодых людей, снятых то во время объятий в свадебных нарядах, то сталкивающимися лбами, словно хотели бодаться, то поющими на сцене, глядя друг на друга.

– Это мой сын с невесткой – пояснила Надежда Тимофеевна, входя в комнату с подносом. – Они погибли в авиакатастрофе по пути в Англию, где должны были выступать с концертом. Это был оригинальный дуэт. По крайней мере, так его называли. Вы, конечно, не помните. Это было тринадцать лет назад. Наша Танюшка была ещё совсем маленькой, но часто бывала с родителями на концертах и полюбила песню. Катюша играла на гитаре, а Володенька на пианино.

Говоря это, Надежда Тимофеевна поставила поднос на стол, сняла с него маленькие кофейные чашечки, кофейник, две маленькие рюмочки, графин с коньяком, тарелочку с нарезанными кружочками лимона и коробку конфет. Разложив всё по местам, она подошла к пианино погладила рукой полированную чёрную крышку, очевидно представляя себе сына за инструментом, и добавила с ноткой сожаления в голосе: – А пели в концертах только под аккомпанемент гитары, как ни странно. Они очень любили друг друга, свои песни и Танюшку.

– А вас? – безо всякой улыбки почти строгим голосом спросил генерал.

– Обо мне какая речь? Мы никогда с сыном не ссорились, а всё, что он любил, любила и я, хотя он всегда говорил наоборот, в том смысле, что ему нравится всё мною любимое. Но невесту он выбрал себе сам в консерватории, и она меня очаровала при первой же встрече, когда я услышала, как они вместе поют на прослушивании.

Голос рассказчицы дрогнул, и стало понятно, что этой женщине, имеющей, наверное, весьма твёрдый характер, соответствующий хирургу, воспоминания тоже даются нелегко.

– Если бы не тот факт, что внучке нужна была моя помощь, я бы, скорее всего, не выдержала этой внезапной потери любимых людей…

Генерал не решался нарушить возникшую долгую паузу и продолжал смотреть на фото, когда услышал продолжение рассказа, прерывающееся после каждого предложения теперь уже короткими паузами:

– Мне сообщили о гибели самолёта по телефону… Внучка сидела напротив, играя с куклами… Она не знала, в чём дело, но увидела, что мне стало плохо, кинулась на шею и зашептала: «Бабуля, бабуля, не уходи!»… Очевидно, у меня был вид уходящего из жизни человека… И я вернулась… Так что, возможно, внученьке я обязана тем, что продолжаю жить.