Злая империя

Поддразнивая меня, он подносит бутылку к моим губам, наклоняя ее настолько, что маленькая струйка заполняет мой рот, пузырьки взрываются на моем языке.

Я сглатываю, ожидая, что он остановится, но он этого не делает, и шампанское стекает у меня изо рта по подбородку, ледяная жидкость попадает мне на грудь.

— Себастьян, — стону я, когда он наклоняет голову и облизывает мою разгоряченную кожу.

— У тебя вкус греха и смерти, Чертовка.

— Именно так, как тебе нравится.

Отставив бутылку в сторону, он стягивает мою куртку с плеч, позволяя ей упасть на стойку.

Поднимая свои ступни вверх по задней части его ног, я прижимаю его талию к себе, постанывая, когда его твердая длина прижимается к моему центру.

— Шлюха, — бормочет он мне в грудь, его рука скользит вверх по моей голой ноге, пока не находит мой набедренный ремень, или, точнее, мой нож.

Он вытаскивает его и прижимает прохладную поверхность лезвия к моей щеке.

Моя грудь вздымается, когда мы смотрим друг на друга, мои соски похожи на пули за чашечками корсета.

— Ты хочешь поиграть, Чертовка? — Себ растягивает слова, проводя ножом по моей челюсти и вниз по шее.

— Ты знаешь, что я хочу, — шепчу я, пытаясь замедлить движения своей груди, когда острие лезвия опускается.

Он не режет меня — я безоговорочно верю, что он не причинит мне боли, — но я чувствую легкую царапину.

Я знаю, насколько остра эта штука, как быстро она может порезать меня и оставить истекать кровью на этой столешнице.

— Мне это действительно нравится, — выдыхает он, проводя лезвием по краю корсета. — К сожалению, недостаточно. — Он засовывает кончик под ткань, прикрывающую мою грудь, и тянет.

Кружево легко разрывается, обнажая мои тяжелые груди.

— О Боже, — стону я, откидываясь на ладони и выгибая свое тело, предлагая себя ему.

Убирая нож, он наклоняет голову, втягивая мой твердый сосок в рот и прикусывая, пока я не вскрикиваю.

— Да. Себ, да.

Не отрывая от меня рта, он разрезает оставшуюся часть моего корсета, пока он не падает на прилавок в виде испорченных лоскутов.

Перемещая свои губы на другую сторону, он проделывает с ней то же самое, пока я не начинаю извиваться на стойке, упираясь пятками в его задницу, борясь за трение, необходимое мне, чтобы кончить.

— Себ, пожалуйста. Мне нужно…

— Поверь мне, Чертовка. Я собираюсь дать тебе именно то, что тебе нужно.

Целуя мой живот, его пальцы находят маленькую молнию у основания моего позвоночника, и он тянет ее вниз мучительно медленно.

Как только она расстёгивается, я отрываю свою задницу от прилавка, позволяя ему стащить его вниз по моим ногам. Он бросает его мне на колени, позволяя мне сбросить его.

— Так чертовски идеально.

Он целует линию вдоль шрама на моем животе, прежде чем облизать ее обратно.

— Свирепая. — Поцелуй. — Такая чертовски сильная. — Поцелуй. — Мой мир. — Поцелуй. — Моя слабость. — Поцелуй.

Мои трусики внезапно спадают с моего тела, благодаря моему ножу, снова оставляя меня корчиться голой на прилавке.

— Умер и попал на гребаные небеса, — бормочет Себ, потирая большим пальцем нижнюю губу и изучая меня.

Кончик его пальца скользит по ремешку на моем бедре, заставляя меня вздрогнуть. Я раздвигаю бедра в надежде, что это привлечет его выше.

— Шлюха, — говорит он с веселым смешком.

— Я буду тем, кем ты хочешь, чтобы я была…

— Если это даст тебе то, что ты хочешь? — он закончил за меня.

— Проблема? — Я ахаю, когда он отпускает бретельку, опуская ее так, что она соединяется с моей юбкой.

— Вовсе нет.

Он сбрасывает пиджак, бросая его на стойку, прежде чем развязать галстук и снять рубашку, оставляя его стоять в одних черных брюках, которые низко сидят на бедрах, демонстрируя резинку боксерских трусов и глубокие V-образные линии.

— Себ, — выдыхаю я, мои глаза прикованы к его телу, мои пальцы сжимают край стойки, чтобы помешать мне взять все в свои руки.

— Скажи мне, чего ты хочешь, детка, — рычит он, делая шаг ближе.

Мое влагалище болит от его слов, и мой взгляд опускается на палатку в его штанах.

Я хочу этого, черт возьми. Но я также…

— Твой рот, — выдыхаю я, раздвигая ноги шире.

Его бровь изгибается, когда он стоит передо мной, ни хрена не двигаясь.

— Себ, — стону я, как будто мне действительно больно, — я хочу, чтобы твой рот был на моей киии… ДА! — Я кричу, когда он падает на колени, стаскивает мою задницу с края и ест меня так, как будто он умрет без этого.

Мои пальцы запутываются в его волосах, в то время как его язык атакует мой клитор, заставляя все мое тело дрожать от потребности в освобождении.

Он засовывает в меня два толстых пальца и сгибает их именно так. Всего через несколько секунд я взрываюсь вокруг него, мое тело сотрясается в конвульсиях на жестком столе, когда я переживаю каждую мощную волну удовольствия.

Когда он отстраняется, его лицо сияет от моего освобождения, и на его лице самодовольная ухмылка.

Мои губы приоткрываются, чтобы выкрикнуть колкое замечание по этому поводу, но я проглатываю слова, когда он расстегивает ширинку своих штанов и высвобождает свой ноющий член.