Злая зима

– Ты знаешь, кто пострадает.

– Да, – прошептала она. – Я никому не скажу. Только не трогай ее, Джонни.

– Это зависит от твоего поведения.

Он заглушил мотор, вышел из машины и, обойдя ее, галантно открыл дверку, протянул руку, чтобы помочь женщине выйти, но она не стала опираться на его ладонь.

Два полицейских в форме тут же направились к ним, держа в вытянутых руках значки.

– Амелия Моданова?

– Это я, – кивнула она.

Джонни остановился позади, присел на капот. Полицейский потоптался, нерешительно глянул на коллегу.

– Вы числитесь пропавшей, – сказал он.

– Вот как? – Амелия изобразила искреннее удивление. – Я вовсе не пропадала.

– Ваш муж написал заявление больше месяца назад.

– Я работала. Срочная командировка.

– И вы даже не сочли нужным сообщить родным? У вас трехлетняя дочь. Вы просто оставили ее?

– Не надо меня осуждать, – голос ее дрогнул. – Просто отвезите меня в участок, или домой, или что там вы должны сделать.

Она решительным шагом проследовала в полицейскую машину, села на заднее сиденье, захлопнув за собой дверку.

Полицейские переглянулись, один из них сплюнул себе под ноги.

– Бабы, – презрительно процедил он.

– Зато закроем дело, – примирительно сказал второй.

Женщина за закрытыми дверками машины спрятала лицо в ладонях, а Джонни, встав с капота, пошел в черную башню.

* * *

– Амелия, я не могу это оставить просто так. – Невысокий мужчина в круглых очках не отходил от женщины дальше чем на шаг. Он постоянно трогал ее: брал за руку, гладил всклокоченные волосы, обнимал.

– Милый, я не готова рисковать, – призналась она, положив руку ему на плечо. – Я знаю, вижу… Он может… причинить ей вред. Есть шанс, что скоро все решится без нас.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился мужчина. Морщина между его бровей стала глубже.

– Это лишь вероятность, – неопределенно ответила медиум. – Я пойду к ней, ладно?

– Она давно спит.

– Все равно.

Амелия выскользнула из его объятий и тихо зашла в соседнюю комнату. Ночник с розовым абажуром тускло горел у кроватки девочки, кудрявые волосы которой рассыпались на подушке. Женщина осторожно присела, погладила круглую щечку. Ресницы затрепетали, и девочка открыла глаза.

– Мама? – прошептала она. – Ты пришла?

– Конечно, родная. – Амелия легла рядом, обняв дочку.

– Где ты была?

– Путешествовала, – уклончиво ответила она.

– Больше не уезжай без меня, – с упреком сказала девочка. – Поедем вместе.

– Ладно, – согласилась та. – Хочешь, полетим на юг, как птички?

Что-то твердое уперлось ей в бедро, она вынула из кармана деревянную фигурку птицы. Девочка тут же отобрала ее, сжала в кулачке и снова уснула. А женщина улыбнулась и, поцеловав дочку, закрыла глаза. Отдаленный гул, похожий на жужжание роя насекомых, проник в ее голову, но она зажмурилась крепче, и назойливый звук постепенно стих.

Глава 17

– Что ты делаешь? – спросила Эльза, сидя на поваленном улье.

Брун подцепил когтем Бальтазара утопленную шляпку гвоздя, вытащил его и показал Эльзе.

– Проржавел насквозь. – Он бросил гвоздь в жестяную банку на полу сарая, вынул из коробки новый и, примерившись, одним ударом вампирской руки вбил его в дощатую стену.

Эльза встала, прошла в глубь сарая, сняла с вешалки коньки.

– Это те, что ты хотел мне предложить? – спросила она, потрогав тусклое лезвие.

– Мгу, – подтвердил Брун, не разжимая губ, между которых был зажат очередной гвоздь.

Эльза быстро скинула ботинки, примерила коньки. Зашнуровав их, поцокала лезвиями по полу, держа равновесие.

– Слегка великоваты, но на два носка пойдет. А это твое? – Она остановилась у доски для серфинга. Погладив нарисованные на ней языки пламени, постучала костяшками пальцев. – Какой большой! – восхитилась она. – И твердый!

Брун, едва не проглотив гвоздь, повернулся к ней.

– Это она, – сказал, вынув гвоздь и забив его рукой Бальтазара.

– Неужели у Таши есть соперница? И как ее зовут?

– У нее нет имени, это просто доска. – Он подошел к Эльзе, откинул холстину и ткнул пальцем в свернутый парус. – Видишь? Три золотые звезды. Я трижды выигрывал годовые соревнования.

– Ты быстрый, – улыбнулась Эльза, отводя глаза. – Стремительный…

– Так, – не выдержал он и, подхватив ее, усадил на столярный стол. – Это ты сейчас о чем?

– О виндсерфинге, конечно. – Эльза прикусила губу, стараясь сдержать улыбку. – Три звезды – это вам не хухры-мухры.

– Там еще серебряные есть, – добавил Брун, гладя ее спину. – И бронзовая одна. Но они не считаются.

– Ты, значит, ценишь только победу.

– Однозначно, – подтвердил он. – Девиз «главное – участие» для слабаков.

Он схватил ее за волосы, слегка потянув назад, лизнул шею.

– Быстрый, значит, – пробормотал он, расстегивая ее пальто. – Стремительный… Эльза, ты точно против того, чтобы я тебя отшлепал?

– Посмотрим… – улыбнулась она, забираясь руками к нему под свитер. – И далеко ты можешь заплыть на этой доске?

– Соревнования не на дальность, а на скорость, – ответил он, целуя ее в ямку над ключицей.

– Покажешь мне?

– Весной, когда потеплеет. Боюсь, сейчас я не влезу в свой костюм. К тому же зимой у скал такие волны бывают – только сумасшедший туда сунется.