Златорогий череп

– Видишь, милый, выгоду упустим, если уйдем. Это же «Фиалка». И вообще… Разве ты меня не любишь? Может быть, ты просто не хочешь сделать мне приятное? – девица надула пухлые губки. – А-а-а, понимаю, сударь… Вам жалко денег…

Спутник капитулировал и достал кошелек, торопливо, пока она не успела слезу пустить, иначе придется покупать заодно пудру или румяна.

А расторопные торгаши уже встречали у порога следующую покупательницу в лисьем манто.

– Пожалуйте, сударыня!

– Только сегодня! Только для вас!

– «Ралле и Ко» прислали свежайший эликсир на пробу.

– Ловкачи! – умилился Митя, прильнувший к витрине. – Но зачем они втроем наседают? Тут бы и один справился.

– Не скажи. Это хлеб, мясо и прочий необходимый товар в одиночку продавать легко. А всякие безделицы… Мужчина всегда будет убеждать машер, что ей не нужны духи за рубль. Барышня тоже в глубине души понимает, что и без «Фиалки» проживет, поэтому даст себя уговорить и уйдет гулять дальше. Вот чтобы переспорить и ее внутренний голос, и кавалера прижимистого – нужен численный перевес. Как и нам, для поимки Ираклия. Ты револьвер захватил?

– Конечно, – почтмейстер похлопал по оттопыренному карману. – И две дюжины патронов.

– А вы, доктор?

– Мне привычнее иметь дело с ланцетом, – Вятцев достал из рукава медицинский нож. – Но не думаете же вы, что злодей осмелится напасть на нас средь бела дня, на глазах у публики?

– Ни секунды в том не усомнюсь, – сыщик вытащил свой револьвер, взвел курок и прикрыл сверху цилиндром. – Если что и шляпы не пожалею, прямо через нее стрелять буду, ведь более опасного человека, чем Сабельянов, я представить не могу. Но сперва его отыскать надо. Вы убийцу в лицо не знаете, поэтому пойдете с Митей по левой галерее. А я правую осмотрю. Может он где-то кавказской ад-жигой торгует или папахами мохнатыми. Встретимся в центре, на втором этаже.

Средние торговые ряды напоминали обычный рынок. Продавцы, уставшие тесниться локоть к локтю на окрестных площадях, перебрались сюда. понастроили отдельных загородок. Но сидеть целый день в одиночестве за узким прилавком – скука смертная, поэтому купцы выходили в ряд пообщаться друг с другом и сплетни обсудить. Все как прежде, на уличном торжище, единственное различие – крыша над головой, а значит снег и дождь настроения не испортят.

Мармеладов миновал ветчинный угол, облизываясь на копченые окорока, потом будку подметочных дел мастера, – его молоток издалека слышен, будто дятел по дереву стучит, – и вышел к галантерейщикам. Приметил со спины торговца, блестящего лысиной, подошел ближе – рассмотреть. Но уже по голосу понял, что ошибся. Такой сочный бас подделать невозможно, вон как раскатывает:

– Мыльный шар-р-р за пятак. Никто таких не предложит. Бер-р-ри!

И годами намного старше Ираклия будет. Рядом с ним переминался с ноги на ногу мужичок в сивом кожухе.

– Мне бы подешевше? Можно’ть?

– А то! Можно’ть и вовсе задарма.

– Эт как?

– Насыпь золы в чугунок, вскипяти с водой да в печи р-р-распарь.

– Не. Эт пусть деревенские щелоком моются.

– Вот и я говорю: бер-р-ри мыло Невского товарищества. Девять гер-р-рбов на одном куске оттиснуто! А стоит всего два алтына.

– Не. Я лучшей у Брокара огурца возьму.

– Не советую. Один пер-р-репутал и закусил таким огурчиком и пузыр-р-ри из ушей полезли. Насилу спасли!

Последние слова он кричал уже в сивую спину, раздраженно фыркая. Повернулся к соседу, пожилому купцу, сидящему среди отрезов с веселенькими ситцами.

– Пр-р-редставь, Нилыч, французик этот ломает всей Москве прибыток. Помнишь, он пару лет назад удумал – за целковый косметический набор отдавал? Помада-духи, мази всякие.

– Ну, дык. Очереди стояли ажно до биржи. Полицию три раза звали, ибо дрался народ за эти наборы.

– А теперь, сучий потр-р-рох, зверей из мыла нарезал. «Покупай собак, котов, любых цветов!» – передразнил он зазывалу. – И ещё огур-р-рцы зеленые продает, каждую пупырышку на них видно. А хуже всего то, что эта кр-р-расота стоит копейку!

– Копейку? – ахнул Нилыч. – Разорится же ж!

– Ох, если бы… Он этих копеечных мыл за год на мильен пр-р-родаст, – лысый заметил интерес в глазах прохожего и метнулся к прилавку. – Мыло чер-р-рное, из самого Петер-р-рбурга.

– А кокосового нету?

– Нету. Вот, Шуйское бер-р-ри! Самое отменное.

– Моя хозяйка кокосовое любит. Остальные, грит, противны-я.

– И этот к Брокару ушел, – посетовал купчина. – Да я и сам, пр-р-ризнаться, по пути домой загляну к супостату. Куплю для младшенькой зайца р-р-розового.

Сыщик зашагал дальше. Мимо длинного ряда, где продавали гармони.

– Черепашка! Самая мизерная! Легчайшая на вес. Убедись-ка, – юнец в нанковой тужурке спрятал инструментик в карман штанов. – Завсегда с собой носить удобно.

– Гармошка-сапожок, – кинулся наперерез широкомордый дядька. – Смотри, парень, красная. На свадьбе наяривать!

Тут он и впрямь сыграл что-то залихватское, а после притопнул ногой.

– Однорядка! Вологодская! – выкликал третий, не вставая с насиженного места. – За шесть с полтиной!