Златые горы (СИ)

Искры гасли, но что толку, скоро на их место придет густой едкий дым, а следом прибежит огонь. Оборотень заворочался и прикрыл голову руками. Магический щит захватил и его тоже, они с колдуном все еще лежали рядом, вот только Том перекатился на спину и приподнялся на локтях, а волчок продолжал валяться мордой в пол, тихо поскуливая. Риддл выдернул из его сознания план подземелья. Между ними и выходом было еще три этажа.

- Чтоб тебя! – Том не понял, выругался ли он в слух или только в мыслях. Впрочем, какая разница, оборотень услышал бы его и так и так. Волчонок поднял на хозяина измученный взгляд. В душе он уже смирился с тем, что не выберется наружу. Риддла его готовность сдаться взбесила. Слабак!

Колдун снова позволил магии раскрыться, проникнуть в кровь. Она подняла его в воздух, а потом бережно поставила на пол. Язык латинских заклинаний, который Риддл выучил в школе, окончательно перепутался в его голове, но в нем не было нужды. Они с самого начала понимали друг друга без всяких слов. Том зажмурился, рисуя в голове картину: дыры в полу и спиральную лестницу из камней. Их короткий путь к спасению. «Сделаешь это для меня?», - спросил он, плюнув на все, что втирали ему самодовольные профессора. А ведь те не уставали твердить: взывать к магии напрямую нельзя, опасно, безрассудно, преступно. С ней нужно общаться лишь посредством замысловатой латиницы, символов вплетенных в круги и пентаграммы, от нее нужно прятаться за ритуалами, ее нужно запирать в артефактах, как дикого зверя в клетке. «Дураки! – крикнул им Риддл, хоть и с опозданием в четыре года. - Маглы в мантиях!»

- Сделаешь это для меня, – теперь он не спрашивал, а просил и получил в ответ едва различимое «да». Его душа засмеялась счастья. За шумом крови в висках, за звоном в ушах, он не расслышал, как, пройдя через охрипшее горло, беззаботный хохот превратился в злобное карканье.

Руки вытянулись вперед, ладони растопырились голодными пауками. Каменные плиты дрогнули, по ним побежали тонкие трещины, а потом они раскололись, до самого потолка наполнив коридор грохотом. Обломки встали дыбом, но магия удержала их на весу. Некоторое время они походили на льдины, лениво покачивающиеся в воде. Риддл встряхнул пальцами, и его сила скрутила из камней спираль. Света не хватало, чтобы разглядеть самодельную лестницу в деталях, и от этого она выглядела надежнее. Покосившиеся, разномастные «ступеньки» будто бы опирались на густую темноту под ними.

Том ликовал, магия плясала вокруг него и ласкалась, как шлюха. Тело отреагировало самым предсказуемым образом, но в тот момент Риддл не стыдился своего возбуждения. Он был так близок к чему-то совершенному, вечному, абсолютному, что его уже ничего не могло испугать, удивить или тем более смутить. Еще он думал, что плата, которую высшая сила брала с тех, кто желал стать ее частью, была ему по карману. Его разум, его личность, его человечность… Человечность! На кой ему она? Человечность - это слабость. Человечность – это никчемность и смерть. Это грязь, одиночество, стыд и грех, а еще человечность – это глупая жажда любви и тепла. И по ней Том точно скучать не будет.

В воздухе все сильнее и сильнее пахло дымом. Разум остался глух к надвигающейся угрозе, но инстинкты были на стороже. Они то и дернули колдуна, заставив отвернуться от заманчивого миража и посмотреть на реальный мир.

Волчонок привалился к стене, пустые глаза таращились в никуда. Риддл нахмурился, оборотень не имел права сходить с ума до тех пор, пока не вытащит его из чертовой западни. Верный себе Том без всякого стеснения вломился в чужое сознание и вляпался в кошмар. Там его встретило чудовище: пугало в грязной одежде с горящими углями вместо глаз. Стояло оно неестественно прямо, будто во всем теле не было ни одного сустава, лишь палки да пустота. Лицо – серое от пыли и в нем ни кровинки, зато из темного рта бежала струйка блестящей слюны, а глаза, застилало адское марево. И при более пристальном рассмотрении они напоминали не угли, а раскаленное железо. Черные лохмы торчали во все стороны непреступным частоколом, среди которого вши и вся их родня могли чувствовать себя как дома.

Чудовище приоткрыло рот, моргнуло. Том охнул. До него дошло, кого именно он видел чужими глазами. Сознание волчонка послужило зеркалом, и собственное отражение стало для Риддла неприятным сюрпризом. Колдун отшатнулся и плюхнулся на задницу. Правый локоть ударился об пол.

- Ах ты ж…

Левой руке повезло больше, ладонь лишь проехалась по рваному краю дыры, чуть саднив кожу. Магия затаилась, усталость, слабость и боль снова вернулись в тело и во весь голос заявили о себе. Растерявшийся колдун не знал, каким из своих старых друзей он должен уделить основное внимание этим или другим – стыду, гневу, отчаянию, унижению. Но сильнее всего изводила мысль, что его опять одурачили, а точнее он сам себя одурачил. От дыма щипало в глазах, и дышать становилось труднее.