Зло, 100%

– Боюсь, что нет.

– У всех девочек так?

– У некоторых. Организм каждой уникален. У некоторых болит голова, у других нет. Некоторые раздражены, другие нет. У некоторых болит живот, у других нет.

– Прости, что я позволила своей головной боли и настроению взять верх. Я просто не могла ничего поделать. Всё раздражает меня. Ты принёс хорошие новости, но они не радуют меня совсем. Я всё ещё чувствую себя отвратительно.

– Может, пойдём, посмотрим на козлят?

– Конечно, пошли! – ответила Тоди.

Она казалась усталой, несмотря на то, что только что проснулась. Сареф вышел и подождал её. Она высунула наружу нос и только потом вышла за дверь.

– Мне холодно, – пожаловалась она.

– Никто не станет винить тебя, если ты шубу наденешь, – улыбнулся Сареф. – Утро действительно прохладное.

Они вместе прошли в сарай. Козлята стояли возле матери и сосали её вымя.

– Они уже сухие, – заметила Тоди. – Это ты вытер их?

– Нет, я не вытирал, – ответил Сареф. – Они уже были сухими, когда я их нашёл.

– Умница, Лили, – наконец, улыбнулась она. – Она знает, как с козлятами поступать, и всегда вылизывает и кормит их.

– Разве не все козы такие?

– Нет! – воскликнула Тоди. – Мама говорила, что нам с Лили повезло.

– Я представления не имею, как заботиться о козах, – признался Сареф. – Что ещё нам надо делать?

– Не так уж много, – пожала плечами Тоди. – Они будут сосать ещё месяца полтора, а тогда мы начнём потихоньку учить их есть сено. А когда они научатся, то мы их отлучим от неё, и они перейдут на сено, а молоко останется нам.

– Они быстро растут? – поинтересовался Сареф.

– Можно сказать, да. Вскоре они будут скакать вокруг и лазить везде, как белки.

– Их надо привязывать? Они могут убежать?

– Нет, они никогда не покинуть мать!

– Тогда у них есть всё, что им нужно: сено, вода и тёплое место. Пошли, сделаем завтрак и поедим, пока они едят свой.

Тоди взяла его за руку и последовала за ним из сарая.

– Мне не хочется есть, – ответила она с удивлением в голосе. – Сареф, я здорова?

– Да, милая, с тобой всё должно быть в порядке, – ответил он. – Вчера и сегодня у тебя плохое самочувствие. Завтра ты можешь почувствовать себя лучше или так же, но ещё через день-другой ты снова будешь такой, как всегда.

– А у парней то же самое?

– Нет, парни и мужчины ничего подобного не испытывают раз в месяц. С другой стороны, у нас не может быть детей.

– Ну да, ты мне говорил! Это не честно.

– Полностью согласен. Продолжение рода не должно быть болезненным, но оно такое, особенно для людей.

– Может быть, я сделала маме больно, когда родилась.

Эти слова поразили Сарефа, как гром среди ясного неба. Он даже остановился. Тоди тоже остановилась и развернулась, чтобы посмотреть на него, когда почувствовала, что он стоит на месте.

– Может быть, ты и права, дружок, – пробормотал он. – Случается, что во время родов младенец вредит матери до такой степени, что у неё не может больше быть детей, или даже калечит её. Она выглядела нормально? Ты не замечала в ней какого-нибудь увечья?

– Она казалась мне нормальной, но она и папа иногда молча обменивались взглядами. Никто из нас не был особенно разговорчив. Ты думаешь, я ей повредила?

– Такое возможно, и я хотел с тобой об этом поговорить, – ответил Сареф. – Поговорим за завтраком.

Они зашли в дом, и Тоди, наконец, сняла шубу.

– Больше не мёрзнешь?

– Нет, но я останусь в шапке, – наконец, улыбнулась она. – Мне в ней как-то лучше.

– Скоро всё пройдёт. Просто потерпи денёк-другой, дружок.

– Хорошо, Сареф! Спасибо, что поддерживаешь меня.

Когда они сели есть, Сареф посмотрел ей в глаза и замер. Она выжидательно смотрела на него.