Зло, которое творят люди

– У тебя очень запутанное подсознание. – Она потянулась, ощутив боль в пояснице. – Ты что, варишь кофе в кастрюле?

– Да. Кажется, у вас это называется «кофе по-турецки».

Напиток, который он налил Франческе в стакан, оказался густым, как патока, и горьким, как яд.

– И как ты истолковываешь этот сон?

– В нем повторяется то, о чем я и сам думал. А именно – что осы важны и что… – Джерри вспомнил еще один обрывок сна, – что Джада может быть нашим ключом. Она единственная афроитальянка, помимо твоей племянницы… Правильно говорить «афроитальянка»?

– Чаще говорят «итальянка во втором поколении». Но продолжай.

– Кроме того, Джада – последняя жертва настоящего Окуня.

– Но Окунь никогда не был связан с осами. Почему ты считаешь, что они важны?

– Потому что в дикой природе шершни-мандарины не выжили бы в течение целого сезона в климате Северной Италии. Однако, судя по частицам, которые Иммануил нашел в фильтре фургона, похититель Амалы держит их где-то в округе по меньшей мере год. И они размножаются. Обычно, если заражение насекомыми усугубляется до такой степени, что они гнездятся под капотом, люди от них как-то избавляются, – объяснил Джерри.

– Верно… хотя мы не знаем, как он рассуждает. Но мы всегда думали, что он похитил Амалу, чтобы расквитаться со мной, а не из подражания Окуню.

– Окуню этот мотив подходил. Он мог хотеть наказать тебя за то, что ты спасала козла отпущения, или посмеяться над системой правосудия. Но подражатель должен действовать из других соображений. Настоящий Окунь никогда к тебе не приближался. Не обижайся, но в книгах о Речном монстре ты всего лишь сноска.

– Нужно выяснить, откуда он узнал о Джаде и Марии, учитывая, что он не настоящий Окунь, а они обе не попали в официальный список жертв. Один из людей Феррари?

– Которые подставили Контини, чтобы замять скандал в семье Феррари? Их мало, они очень преданны, и если бы один из них проявил странную склонность к убийствам, остальные это заметили бы, – возразил Джерри.

– И все-таки что-то здесь не сходится. Феррари утверждает, что, когда Джаду похитили, он уже посадил сына под замок.

– По словам Донати, ее забрал Амато, бывший подчиненный моей матери, но Донати не знал куда. Мы можем только предполагать, что он отвез ее в гостиницу Феррари. В чем дело?

– Мне не по себе, когда ты говоришь о людях, которых убил, – ответила Франческа.

– Понимаю, это может вызывать тревогу.

– Это все твой тон. Быть таким расслабленным ненормально.

– Если хочешь, могу изобразить эмоции. Ты знаешь, где находилась гостиница Феррари?

– Провожая меня в гостиную, Бенедетти назвал ее «Квисисана», и насколько я поняла, она где-то в Бергамо.

– Я проведу кое-какие поиски в айпаде, а у тебя есть время собраться, если хочешь. Возьми с собой все свои вещи, потому что сюда мы больше не вернемся. У людей из «Цапли» много связей, оставаться здесь еще на одну ночь слишком рискованно.

Франческа помылась в раковине, потому что ей не хотелось пользоваться ржавым душем Джерри. Дом был довольно чистым, но в полуразрушенном состоянии: заплесневелые стены, неровные полы, сквозняки, накипь. Две комнаты из четырех были загромождены старым пыльным барахлом. Когда она вернулась на кухню, Джерри собирал сумку.

– Можно тебя кое о чем спросить? Почему ты называешь себя Джерри?

– В Тель-Авиве никто не выговаривал «Чезаре», ближе всего было «Джерри». Но это прозвище, а свое настоящее имя я принял после бар-мицвы.

– И как же тебя зовут?

– Не скажу.

– Получается, ты действительно израильский иудей.

– Я не ортодоксален, но в данный момент иудаизм – единственная религия, которая представляет для меня интерес. А Израиль – единственная страна, к которой я чувствую привязанность. От Италии у меня остались только неприятные воспоминания.

Их прервал шум двигателя, и Франческа подбежала к окну. Во двор въезжал минивэн «фольксваген».

– Кто-то приехал, – сказала она.

– Это наше новое средство передвижения. На этот раз не на наше имя.

– Быстро ты подсуетился… Для сбежавшего заключенного у тебя много друзей.

– С чего ты взяла, что я сбежал?

– Ты связывался с Ренато из закрытого учреждения.

– В закрытом учреждении можно находиться по тысяче причин, – ответил Джерри.

Вытянуть из него еще хоть слово по этому поводу Франческе не удалось.

63

Солнце, бьющее в глаза, вывело Амалу из полукоматозного состояния. В конце коридора виднелось голубое небо. Она спит? Сырой ветер, развевающий и треплющий ее волосы, казался настоящим. Но где я? Камни стены, у которой она спала, оставили синяк на ее руке; они выглядели точно как те, что в подвале, а значит, здание, видимо, было тем же самым: пользуясь бессознательным состоянием Амалы, Орест отнес ее к выходу.