Зло во мне

Ладно, лирика продолжается что ли, тудыть её в качель, как изрёк бы мой замечательный сосед дядя Толя?!

Ё-прст, шестой час… и, чёт, сон напрочь отшибло. Ладно, пойду покурякаю, да кофия хлебну. Может моя «ненаглядная совесть», то есть Женька, не проснется и не начнет в его любимом, драматическом образе Ивана Грозного мне мораль читать. Ну типа, как быть хорошей девочкой, а вернее «леди», без вредных привычек и замашек. Хотя чё? Скажу, что наш дядя Толя-алкоголя опять ухрюканный надымил своей «примой» на кухне, а я провоняла…

Да-а уж, в растлении малолетки, то есть меня семнадцатилетней «дивы», наша коммуналка-общежитие играет нормальную такую шито-крытую роль. А эту роль, действительно, необходимо отыгрывать перед «светочем» моих очей, так как он всё не оставляет надежды воспитать из меня цивилизованного, и, так сказать, перспективно-культурного индивидуума. Господи, и из кого? Из меня! Морально разложившейся гулёны, начинающей алкоголички и, не только табако, куришки… Э-эх, да я, кажись, туговата… всё в «лес» смотрю…

…Ну вот! Бли-и-ин, ну Толян!.. Опять вывернуло нехитрым закусоном моего великовозрастного другана под один из столов на нашей общей кухоньке. И как этот циркач умудряется выделывать свои эквилибры? То под свою кровать наделает, то, как сейчас, далеко под стол. Всё-таки зелёный змий скручивает Толясика не по-детски в такие моменты. Ну да Бог с ним, с кем не бывает? Щас закурю, вонь разгоню…

Итак, общага-то у нас обыкновенная, занимающая весь первый этаж обычного дома. Шесть каморок, общая кухня, душ, прачечная и два туалета. Правда, один толчок самовольно прихватизирован, под замок, Мариной – сукой-интеллигенткой в первом поколении и её малочисленной семейкой, состоящей из шестилетней дочери и мужа под названием Серёжа.

Ладно, начну по порядку. В норе номер «раз» живет баба Надя, особа лет шестидесяти пяти или семи. Хотя, чаго уж там расшаркиваться?.. Это не «особа», а наипротивнейшая старуха, с вечно осуждающим взглядом и мерзкими занудными наставлениями… Но может это только для меня, «малолетней соплячки», у неё постоянно наготове вечно заряженный арсенал тяжелой артиллерии про то «как раньше всё было хорошо» и «как теперь стало ай-яй-яшечки», благодаря как раз вот таким вот выродкам, как я?

Впрочем, чего это я так сразу и грустно о ней начала? Случаются же и удивительные «весчи» с бабой Надей. Это когда глаза нашей мудмозелины загораются девичьим счастием. Происходит сие чудо только раз в месяц, в день посещения её одним старпёром, ой, то есть, видимо ещё, «снайпером»! Что умиляет, «снайпер» всегда прибывает строго при своем несменном джентльменском наборе: жидкие цветочки, клюквянка и баян.

Баба Надя тоже не разнообразничает. С самого утра моцион – скворчат окорочка на противне, и она вся такая искупано-розовая (на целых два с половиной года помолодевшая), порхает по нашему «дворцу» в приподнятом настроении.

Правда, нам не повезло быть соседями через стенку от этой престарелой «Лолиты». Так как после нескольких романсов под гармошку и под непонятные тошнотворные старческие ритмичные звуки, доносящиеся через картонную стенку, я опять задаюсь двумя риторическими вопросами: «А что в таком возрасте и в ТАКОМ виде тоже сношаются?!» и «Не фига себе! Так наша личная жизнь ей точно также отчетливо слышна?!» Тогда не удивительно, что бабулю бесит только один мой «вызывающе-наглый вид!»… Видимо, приличные девочки должны «этим» заниматься, как она двенадцать раз в год, а не в день!

Ну да ладно…

Глава вторая

Вторая берлога занята нами.

Мы – это я – семнадцатилетнее создание и мой «Бог» – двадцатитрёхлетний молодой офицер Женька. Евгений Викторович, пожизненный золотомедалист, абсолютно эрудированная, но при этом феерично-артистичная натура. Как это всё угодило в армию и было прислано в наш город, прямо мне в руки или на мою голову, я не в курсе. Но после многочисленных гопников, с которыми я периодически подшофе заваливалась домой, типа знакомиться с родителями, мой папик пафосно изрёк:

– Дочь, если на тебя клюют такие парни, как этот, то я наконец-то могу спать спокойно.

Я, внемля родителю, через недельку нашего с Женькой знакомства радостно прошептала:

– Вот и спи!

А потом скоренько клюнув маму в щечку и прощебетав: «Я к Женьке на уик-энд!» свалила на веки вечные из своего сумасшедшего дома. Кто-то скажет рано… А я вам отвечу, что шестнадцать лет своей жизни отдать моему дому – это много!!! Тут всё срослось: любовь неземная, восхищение друг другом и жажда свободы!

И если для кого-то из наших «коммунальных» сожителей общага – это последний приход от неблагодарных, выселивших их детей или перевалочный пункт перед вожделенной отдельной квартирой, то для нас с Женькой это обособленный рай без разного рода предков.

Женька – это теперь моё всё!..