Зло во мне

Но мои вакханалии не ограничивались стенами квартиры. Если мы выходили в социум, то частенько, поназаказав и отведав всего самого-самого, я хватала за руку Женьку и сбегала к чёртовой бабушке, не оплатив километровый счет ресторана. На возражения моего порядочного принца голубых кровей и желание вернуться, я говорила: «Давай вали, а я как раз успею познакомиться и свинтить вон с тем симпатичным парнишей… ну или вот с этим…» Естественно, он продолжал бежать за мной. А потом я в состоянии радостного, преступного аффекта, резко останавливалась и накидывалась на него, начиная целовать, требуя всего прямо здесь и сейчас… будь то парк, подъезд или темный переулок. Он слабо протестовал, ссылаясь на то, что я чокнутая, бессовестная и испорченная… Но я, продолжая бесчинствовать, мурлыкала: «Так воспитывай! Чай не слабо, мой генерал?» Но он сдавался со словами: «Воспитаю… потом… Всё потом…»

Да-а, знаю, любвеобильная я, вся в папаню-кобеля… Ни Боже мой… это не гон на родителя! Это слова мамкины, да бабкины…

В общем, Женька не видел никогда такого отмороженного поведения наяву, а я не слышала ничего подобного из того, что декламировал он. Но, главное, нам было интересно взаимно постичь всё это друг в друге. Да, мы стали идеальной парочкой. Слиплись две разноразрядные батарейки.

А сейчас всё стало так… так серьёзно и так сильно… Да, кстати, в кафешках мой бойфренд теперь требует счет сразу после заказа, чтобы я не дай Бог, не омрачила его кристальную биографию позорной административной или уголовной статьёй… Хотя теперь могла бы и не только этой…

Глава третья

Следующие по коридору и моему списку числится зануда Марина со своим семейством.

Ну что сказать?.. Она, её дочь и отец семейства – это заложники злосчастнейшего рока, так как будучи людьми высшей, мать их, расы, оказались волей какого-то абсурдного случая среди черни и плебеев. Но… это временно! Так как вот-вот их ждут личные апартаменты, которые им отстегнёт наше хермогущее государство. Примечание: здесь «вот-вот» – отрезок в восемь лет и по ходу ещё столько же…

А пока они бесят всех, вся и всем, начиная со своих буржуазных замашек и кончая прихваченным и единолично отмарафеченным толчком!

При одинаково скромных заработках их фрукты, дорогие колбасы и сыры, при наших вечных «кубиках», «анакоме», «Балтике» и убогой утвари, естественно, смотрятся диссонансно. Пипец, какой дорогой по типу «Цептер» и музейная, раритетная посуда с итальянскими пейзажами, в обычном ходу!

При этом Мариша тунеядничает, отсиживаясь дома с дочкой, а её муж Сергей вместе с Толясиком и Гришей работают на одном объекте, проще говоря, на городской стройке. Короче, та муниципальная строительная организация и свела их под одной крышей нашей нескучной коммуналки. И что, собственно говоря, бесит?! То, что заработки у всех одинаково нищие, а «эти» всё пытаются сделать вид, что они никакого отношения к нашей общей «заднице» не имеют!

Ну да хрен с ними, далее…

А далее, в комнате номер четыре, по-моему, живёт мистер-никто. Высокий, тонкий, прозрачный юноша, которого никто никогда не видел в местах общего пользования. Все видят раз в неделю, как он заходит в свою комнату, и никто ни разу не видел, как он оттуда выходит! Также, этот паренёк из своего словарного запаса, кроме тихого, короткого слова «Здрасте», никогда никому из нас ничего так и не подарил. В общем, праноед, наркоман или фантом?.. Остаётся только догадываться. Ну это, если кому интересно, а нам так всем по барабану… самый идеальный, симпатичный и беспроблемный жилец!

В пятой комнате живёт моя «Елена-прекрасная» со своим семейством. Она очень-приочень симпатичная, слегка в статном теле, блондинка с карими, миндалевидными глазами. Со своим Гришаней она уже давно, со школьной скамьи. В свои неполные двадцать девять, Лена обладательница двух дочерей, старшей из которых минуло на днях двенадцать.

Пятилетний же ангел, Анечка, и радость, и печаль мамы… Нет-нет, со здоровьем у крошки всё в порядке, просто этот кристально чистый и красивый ребенок на мамину голову родился с ангельски чистыми васильково-фиалковыми глазками. И дела ей нет, что у ревнивого по жизни папы и у несчастной теперь периодами мамы, насыщенный шоколадный цвет глаз.

Гогий на протяжении пяти лет, как только крепко переберет, тут же напрочь забывает, уже тысячу раз ему доказанную, генетическую теорию о том, что в двадцати пяти процентах случаев у кареглазых могут родиться синеглазые. И, в связи со своей алкогольной амнезией, начинает гонять бедную Ленусю по нашей общаге с криками: «От кого, сука, нагуляла? Признавайся, а то пришибу курва белобрысая!» Тогда, от греха подальше, Лена вынуждена со своим «чудом природы» запираться в общественном душе и там, пережидая бурю, периодически всхлипывать в голос: «Да твоя она, твоя, дебил!»

Из женского полу коммуналки я сошлась только с Ленчиком. Вначале я ровно хладнокровно относилась ко всем её обитателям и только потом начали вырисовываться очень явные симпатии и, соответственно, антипатии.