Злоба

– Вот поэтому-то отец и сердится. Он думает, что Рин морочит ему голову, хотя король Эремон тоже еще не приехал. Но ему предстоит еще очень долгий путь – от Доуэна до Нарвона и Кэмбрена. К тому же он, похоже, совсем уже древний старик.

– Как думаешь, они согласятся? – поинтересовалась Кивэн – С планом твоего отца?

– Не знаю, – пожала плечами Эдана. – Оуайн вообще-то должен бы, потому что Брейт совершает набеги и на его пограничье, но он частенько спорит с отцом просто так, из вредности. Что до других, то у Рин и Эремона меньше причин для зачистки Темнолесья. В конце концов, их собственным владениям налеты Брейта не угрожают.

– Но тут же дело не только в зачистке Темнолесья, правильно ведь? – сказала Кивэн. – Это пророчество…

Эдана кивнула.

– Отец сказал, что завтра в полдень день обернется ночью, что бы это ни значило. Не представляю, как такое вообще возможно. – Она ковырнула ложкой горстку ягод на блюде. – Это, по всей видимости, что-то про войну между Элионом и Азротом, про то, что она случится здесь, в Землях Изгнанников.

– Кто эти люди? – прошептала Кивэн.

В зал вошли две фигуры – те самые всадники, которые примкнули к их отряду на обочине дороги. Мужчина был молод, бледен, под глазами залегли темные круги, а волосы были собраны в воинскую косу. Он окинул комнату внимательным взглядом и пригласил спутницу – пожилую женщину с проблеском седины в рыжих локонах – сесть за стол.

– Не знаю, кто они такие. Я спрашивала у отца, но он не пожелал отвечать. – Эдана заговорщически наклонила голову. – Думаю, они попросили отца об убежище.

Если эти двое и правда пришли к королю Бренину в поисках убежища, то они были не первыми, кого привлекла его слава гостеприимного хозяина. Галион говорил Корбану, что они с братом в свое время поступили так же. Впрочем, вопрос о том, от чего именно они бежали, оружейный наставник всегда обходил молчанием.

– То есть пока что нам остается сидеть и ждать, явятся ли Рин и Эремон и суждено ли сбыться надеждам твоего отца. – Он принялся размазывать холодную кашу по миске.

– Да, – буркнул Ронан.

– От них многое зависит, – сказала Эдана.

Из Темнолесья выехала колонна всадников; стоя на деревянном частоколе, окружающем Бадан, Корбан насчитал около восьми десятков человек.

– Это королева Рин, – воскликнула Эдана, указывая пальцем, когда кавалькада приблизилась к открытым воротам. – Вон, с белоснежными волосами.

Сама Рин ехала ближе к голове вереницы, перед ней скакало с полдюжины воинов с длинными копьями, притороченными к седлам. Рядом с ней ехал еще один воин – молодой, красивый, источающий уверенность. Королева отпускала какие-то замечания, а воин смеялся им и походил больше на придворного на прогулке, нежели на телохранителя правительницы Кэмбрена.

– Что-то я не вижу короля Эремона, – протянула Эдана.

– Он не приехал, но отправил других вместо себя, – сказал Ронан. – Видишь вон тех, на траве, – у них зеленые плащи Доуэна.

Всадник, едущий легким галопом впереди всей кавалькады, был старым, позади него струились седые волосы. На шее у него не имелось королевского торка, однако руку охватывала тонкая серебряная тесьма. На глазах у Корбана один из спутников старика поднял знамя с изображением черных волков на красном поле.

– Рат, – выдохнул Ронан.

Корбан слыхал об этом старом вояке – когда-то тот служил у Эремона главным полководцем. Давным-давно с севера налетели великаны, опустошили его имение, перебили там всех подчистую. Рат поклялся отомстить, взял на себя обязательство защищать северные границы Доуэна, чтобы наверняка отомстить великанам, которые вырезали его родню. Если сказания не врали, то старый воин уже множество раз исполнил свою клятву, да притом с лихвой.

Люди, которые ехали с ним – дегеды, – не уступали Рату в доблести: по слухам, они могли посоперничать в жестокости и неистовстве с великанами, на которых вели охоту.

Когда колонна достигла городских стен, Рин подняла взор, и на ее губах заиграла легкая улыбка, не сходившая с уст королевы, пока та не скрылась из виду.

Глава 44. Эвнис

«Хорошо быть одному. Так утомительно притворяться, будто искренне любишь брата».

Эвнис стоял сложив руки за спиной и глядел на каменный каирн. Мать лежала под ним, подле отца, и тело ее давно истлело, остались одни только кости. Он скривил рот и сплюнул. Жаль, что мать мертва, – Эвнису так хотелось, чтобы она увидела его триумфальное восхождение. Сначала он переиграл бы Гетина, своего льстивого братца, что все мечтал просватать свою дочурку Утану сыну короля Оуайна. Когда-то это его злило, но теперь перестало: пусть братец потешится своими скромными победами. Эвниса ожидало более великое будущее – в этом не было никаких сомнений. Он ведь заключил сделку, присягнул на верность много лет назад – тогда, в лощине в Темнолесье. И вот он уже ходит в королевских советниках, у него в руках вся земная власть и многое другое…