Злоба

Корбан открыл рот, набрал воздуха, чтобы закричать, и протянул руку, чтобы оттащить папу. Но тут что-то ударило его в бок, и он растянулся на полу. Ему удалось удержать в руках меч и щит, и когда он поднял глаза, то увидел, что на него надвигаются Хельфах и Рэйф с обнаженными мечами.

– Никто тебе теперь не поможет, парень, – осклабился ловчий. Корбан встал, отчаянно ища глазами папу, и увидел, как здоровяк попятился от ряда щитов и рухнул на одно колено. Корбан шагнул к нему, но затем путь загородил Рэйф. В приступе питаемого смятением гнева он кинулся на сына охотника, но тот легко парировал его атаку. В тумане ярости он почти забыл про Хельфаха и вспомнил о нем лишь тогда, когда ловчий полоснул его мечом в области ребер. Корбан поймал удар щитом, отбил другой, от Рэйфа, мечом и попытался встать так, чтобы оказаться лицом к лицу с обоими. Парень понимал: если он не сосредоточится как следует, то умрет, а если умрет, то как же тогда сможет помочь отцу?

Хельфах и Рэйф нанесли удары почти одновременно: один слева, другой справа. Корбан закрылся от удара Хельфаха щитом, отклонил меч Рэйфа и сделал шаг назад. Они устремились вперед. Вместо того чтобы отступить, Корбан врезал Хельфаху по лицу щитом, а Рэйфа огрел рукоятью меча. Хельфах сделал неустойчивый шаг назад, но Рэйф обошел удар Корбана и рубанул Корбана в бок. Надеясь, что Хельфах хотя бы на короткое время выведен из строя, Корбан обернулся и заблокировал удар мечом по ребрам. Шагнул вперед с высоко поднятым щитом, опустил меч, сделал нижний замах и почувствовал, что распорол плоть. Рэйф завопил.

В глазах врага Корбан увидел ужас, а затем вдруг почувствовал жгучую боль в плече, все вокруг завертелось, и он начал падать.

Он поднял глаза и увидел, что над ним, дико ухмыляясь, возвышается Хельфах, а из его разбитого носа и с острия меча капает кровь.

– Теперь все кончено, парень, – крикнул Хельфах и занес меч, а затем послышался глубокий раскатистый рык, и охотник рухнул, сбитый с ног вихрем из меха и клацающих челюстей. Волчениха и человек перекувырнулись разок и остановились, Гроза оказалась сверху, челюсти сомкнулись на горле охотника, а тот беспомощно забарабанил по полу руками и ногами, силясь согнать с себя зверя. Гроза резко мотнула головой, и из шеи забила фонтаном кровь. Ноги Хельфаха дернулись и замерли.

Корбан, пошатываясь, вскочил на ноги. Левое плечо, куда Хельфах попал мечом, сводило болью, постепенно расходящейся по всему телу, Рэйф же уковылял прочь и вновь включился в общую битву. Но Корбана беспокоил только отец, который каким-то образом снова поднялся на ноги, хотя его и заливала кровь, хлещущая из множества ран.

Натаир прошел через ряды своих стражей, а рядом с ним двигался Раука со смертоносным колющим мечом в руке.

На глазах у Корбана Таннон взмахнул молотом, но удар вышел медленным и слабым. Раука пригнулся, увернулся и резко пнул Буддая под ребра. Затем Натаир подошел ближе и вогнал меч Таннону в грудь. Они замерли на мгновение, а затем Таннон повалился навзничь.

Корбан издал нечленораздельный вопль. Подался вперед. Затем мимо него пронеслась чья-то фигура – это был Гар с изогнутым мечом, притороченным за плечами. Он бросился прямо к Натаиру и Рауке. Орлиный страж увидел его и оттолкнул Натаира обратно под защиту стены, а потом поднял меч, чтобы встретить Гара. Управляющий конюшен поднырнул под оружие Рауки, перекатился по полу и оказался позади него. Меч со свистом плавно перетек ему в руки и поднялся над головой в двуручной хватке. Когда Раука обернулся, клинок уже опускался на него и в следующую секунду рассек тело стража от плеч до бедер, пройдя как сквозь масло через кожу, кольчугу, плоть и кость.

Несколько растянувшихся на целую вечность мгновений оставшиеся в живых орлиные стражи, как и Сумур с Натаиром, безмолвно созерцали Гара.

Сумур сделал шаг вперед.

– Этого не может быть, – прошептал он.

Неповрежденного плеча Корбана коснулась чья-то рука – рядом с ним стояла мама и держала в руках его копье, которое он оставил между чьих-то ребер. На мгновение он почувствовал ужас – ее не должно быть здесь! – затем они вместе подбежали к Таннону. Буддай прижался к телу хозяина и тыкался мордой в щеку кузнеца. Корбан и Гвенит присели на корточки, и пес заскулил.

Лицо Таннона мертвенно побледнело, что резко оттеняло его кровавые раны. Корбан сжал отцовскую ладонь и беспомощно посмотрел на него. Мама уложила голову Таннона себе на колени.

– Держись, – прошептал Корбан, морщась от бесполезности собственных слов. Таннон попытался что-то сказать, но смог издать только невнятный булькающий шепот.

– Ну пожалуйста, – сказал Корбан, поглаживая руку отца. Перерыв между каждым вдохом становился все длиннее, само дыхание – все затрудненнее. Таннон взглянул на него в ответ… И тут огонь в его глазах угас.