Злоба

– Эвнис – предатель! – прорычал Мэррок. – Это он открыл ворота для Оуайна!

Трапезная наполнилась звуком мечей, вынимаемых из ножен. Кэмлин оглянулся на Бренина и увидел, что один из орлиных стражей Натаира держит острие клинка у груди короля. Медленно, чтобы не привлекать внимания, он наклонился за своим колчаном и потянулся к стреле с черным оперением.

Глава 86. Корбан

Корбан встал рядом с папой и потянулся за своим оружием, а трапезная тем временем постепенно погружалась в безумие. Бренин стоял с острием меча у груди.

Зал наполнила жуткая тишина. Затем Галион обнажил меч, знакомым резким скрежетом обратив на себя всеобщее внимание, и начал медленно, неспешно приближаться к Бренину, не сводя глаз с орлиного стража, что держал меч у груди Бренина. Сумур сделал несколько шагов вперед и встал между Галионом и королем Ардана. Его рука лежала на рукояти меча, но клинка из-за спины он пока вынимать не стал. Вместо этого он предупреждающе поднял палец, словно журя своенравного ребенка.

– Стой, Галион! – отрезал Бренин. – Теперь твоя служба – оберегать Эдану. Присмотри за ней.

Галион остановился, раздираемый внутренним противоречием, взглянул на короля, на его дочь, затем кивнул.

Пендатран подался ближе к Бренину, однако Сумур осадил его предостерегающим взглядом.

– Что, по-твоему, ты здесь делаешь? – спросил Бренин, исподлобья глядя на Натаира; в нем проскользнуло вдруг что-то более мужественное, более властное. Он встал – прямо, решительно.

– Ты не оставил мне выбора, – молвил Натаир. – Во-первых, ты мне солгал. – Король Тенебрала подошел ближе к Бренину и принял угрожающую позу. – Я дал тебе все пути, все возможности, но, похоже, ты не слишком-то разборчив в дружеских связях. Я знаю, ты говорил с Мейкалом. Где он сейчас, а? Он бежал, когда умер мой отец, и теперь о нем ни слуху ни духу… – Он вопросительно поднял бровь. – Во-вторых, ты близок к поражению. Оуайн тебя победил, хотя ты пока отказываешься это видеть. Уж если я ищу себе в союзники сильных правителей, то к чему мне ты? Рин и Оуайн тебя перехитрили. Зачем бы мне присоединяться к проигравшей стороне?

– Правда и кривда неизменны, – невозмутимо сказал Бренин.

– И в-третьих, – продолжал Натаир, – ты оспариваешь мое решение касательно Мандроса, осмеливаешься призывать меня к ответу, требуешь расследования. Я король Тенебрала, верховный король Земель Изгнанников. И даже больше. Я избран Элионом, я – Яркая Звезда. Ты не смеешь оспаривать мои решения.

– Похоже, я сделал правильный выбор, – сказал Бренин. – Видимо, предательство у тебя в крови.

Сумур прянул вперед и ударил Бренина по щеке.

– Не смей так разговаривать с Сереном Дисглайром!

По залу пронесся сердитый ропот, но никто не пошевелился, ведь к груди Бренина все еще плотно прижималось острие меча орлиного стража.

– Что ты разумеешь под предательством? – прошипел Натаир. – Что сказал тебе Мейкал? – Он с видимым усилием овладел собой. – Как я уже говорил, моим друзьям достанется награда, враги же – понесут наказание. Встав у меня на пути, отказывая мне в помощи, ты решил стать моим врагом. Это, – сказал он, указывая на острие меча у груди Бренина, – последствие твоего выбора.

– Железное умозаключение, – фыркнул Бренин.

Вдали Корбан слышал близящиеся звуки битвы.

– Конечно, – продолжал Натаир, – я не смог бы добиться этого без некоторой помощи. По крайней мере, Эвнис проявил мудрость в выборе друзей.

– Эвнис, – простонал Бренин, и в его голосе явно слышалась жгучая боль от такого предательства. – За что?

– Фэйн, – сказал Эвнис дрожащим голосом. – Вы подписали ей смертный приговор, когда запретили мне покидать крепость. Из-за своего хитроплетства. – И он плюнул Бренину в лицо.

Трапезная онемела от такой невиданной дерзости, а Бренин невозмутимо утерся от оскорбления.

– Фэйн… Под покровом чувства мести, Эвнис, прячешь ты жадность. Ты жаждешь одной лишь власти – и хватаешься за нее, где только можешь. Да проклянет Элион вас обоих!

Натаир перебил Бренина, и общее внимание вновь переключилось на него.

– Я не желаю тебе зла, Бренин, но ты встал у меня на пути, – пожал он плечами. – Если твои люди сохранят спокойствие, проявят благоразумие, тогда не будет никакой нужды в кровопролитии. Точнее говоря, им не придется видеть, как прольется твоя кровь. Мы просто дождемся Оуайна… – он прислушался к нарастающему звуку боя за открытыми дверями зала, – который, как мне кажется, уже не так уж далеко отсюда. Тогда я передам тебя ему, и мы все сможем отправиться в путь.

– Ты говоришь красивыми словами, чтобы спрятать за ними правду, – молвил Бренин. – Оуайн хочет стереть с лица земли меня и весь мой род. Ты это знаешь. Будь то от твоей руки или от руки Оуайна, но я умру. Однако, если мои люди поднимутся на борьбу здесь и сейчас, тогда, по крайней мере, у моей дочери, у моего рода, будет возможность выжить.

Натаир вскинул руку, но Бренин внезапно прянул вперед и оттолкнул меч от своей груди, оцарапав при этом руку.