Злое счастье

…Но не все драконы улетели в другие миры. Один остался. Ибо он желал познать смысл и значение Смерти. Он поселился в безымянных еще тогда горах, которые мы зовем ныне Лотримар. На самой границе меж землями четырех народов. И всякого проходящего мимо, он расспрашивал о смерти.

Все отвечали на вопрос: «Что есть Смерть?» по-разному.

Нэсс говорили: «Она — наша Кара за грехи. Наше вечное Проклятье!»

Ангай твердили, что Смерть лишь Врата в новую Жизнь.

Униэн равнодушно называли её Неторопливой Госпожой.

Дэй'ном звали Возлюбленной Богиней и вожделели её, как блудницу.

А Последний Дракон лишь дивился прихотливости впечатлений и не верил никому. Ибо был умен.

Тогда он разослал приглашения самым великим мудрецам каждого народа.

Первым приполз на коленях нэсс и униженно молил дракона о бессмертии.

Исполненный презрения крылатый змей его съел.

Затем пришел ангайский муж и потребовал для себя сокровенных знаний в обмен на тайну Смерти.

Дракон в гневе прогнал его.

Следом явился дэй'ном и попросился в ученики.

Бессмертный милостиво согласился.

Не пришел только мудрец из народа униэн…

Итки развел крошечный костер в неглубокой ложбинке между деревьев и вскипятил олкар, чтоб запивать сухари. Жирное соленое варево являлось скорее супом, чем чаем. Поначалу Хелит просто воротило от запаха и вкуса напитка, но потом она втянулась и оценила питательность олкара. Две чашки вполне заменяли обед с ужином, сосущее чувство холода тут же исчезало, а холод отступал.

Когда Хелит, наконец, согрелась и смогла думать о чем-то еще, кроме непослушных от усталости ног и негнущейся спине, она с содроганием поняла, что возможно этот день станет последним в её короткой жизни Здесь. Ведь еще даже года не миновало с пробуждения на песчаном берегу Бэннол.

— Я давно хочу тебя спросить… — смущенно сказала леди Гвварин. — Если не возражаешь?

— Спрашивай сейчас, госпожа моя, дальше нам придется молчать, а потом… только Заступница знает, доведется ли нам еще раз поговорить… Так что спрашивай!

Итки имел в виду вовсе не смерть. Он искренне верил в благополучный исход дела. Разумеется, они спасут рыжего князя, потому что Затупница на их стороне. Это же очевидно! Вот только дэй'о нет места рядом с униэн. Чем бы ни кончилась их отчаянная авантюра, Итки придется уйти подальше. Для собственного же блага.

— Скажи мне, Итки, — после некоторого замешательства спросила Хелит. — Каково это быть дэй'ном? Почему вы такие?

Красноглазый нисколько не удивился вопросу. Напротив, он, словно давно ждал его.

— Какие? Свирепые и кровожадные?

— Да.

— А разве вы — униэн не бываете ни жестоки, ни беспощадны?

— Бываем. И нэсс бывают такими, и ангай.

Мэй сам признавался, что в отношении дэйном не ощущает ничего, кроме испепеляющей душу ненависти и практически неутолимой жажды убивать.

— Значит, дело не в этом. А в чем же? — продолжала Хелит.

Дэй'о не на шутку задумался, и какое-то время молчал, не сводя красных глаз с пляшущих язычков пламени. От чего чудилось будто в глубинах зрачков, на самом дне горит огонь.

— Когда я сбежал и жил в лесу, то очень часто не мог ночью заснуть. Я садился на берегу Бэннол и смотрел, как в её текучих водах отражаются звезды и луны, и наслаждался своим спокойствием, своим нежеланием разрушить тишину и замутить воду. Радовался всему тому, что свойственно дэй'ном, и чего я не ощущаю. Дело ведь не в том, что дэй'ном кровожадны и несдержанны, точно дикие твари. Волки жестоки и могут резать скот просто ради забавы и удовольствия. Но волк, в отличие от моих сородичей, умеет радоваться и быть счастливым. В миг удачного завершения охоты ли, в любовном беге с волчицей, или лежа в высокой траве в час заката, не важно. Волк счастлив волчьей сутью своей, и судьбой, и участью. А дэй'ном тяжело и невыносимо даже с самим собой. Не ведают они ни удовлетворения, ни насыщения, не говоря уж о согласии и равновесии. Ты понимаешь, о чем я говорю, униэн? О согласии в себе самом.

Хелит понимала. Очень хорошо понимала.