Злой человек

Низко посаженный автомобиль кажется сбитым и мускулистым. Он рычит на всю округу и едва не сносит гараж, когда влетает во двор дома на маяке.

Водитель – парень лет девятнадцати, поправляет прическу, осматривает свой дорогой костюм ручной работы и медленно идет к дому.

Я не жду от этой встречи ничего хорошего.

Михаил держит в руке пистолет.

Он направляет на меня оружие, как только входит в гостиную.

Я говорю:

– Скоро сюда приедет полиция.

– Не мели ерунды. Твой звонок уже стерли из базы Службы надзора.

– Это ты постарался?

Михаил кивает.

– Где она?

– На берегу.

– Сиди, где сидишь.

– Хочешь убить меня?

Михаил кладет пистолет на стол. Он прикуривает сигарету и выдыхает дым в потолок. Его лицо слишком бледное. Я вижу синие вены на лбу. Они делают его старше.

Мальчик-старик не спешит говорить. Он расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки и снимает туфли.

– Ноги устали. Целый день просидел на стадионе. Много работы.

– Что все это значит?

– Ничего. Просто вся наша жизнь – куча дерьма. И ты её сделал больше.

– Лина обманула меня. Настоящий Иван давно мертв. Там в подвале оболочки для новых Иванов. Я просто первый, кого она разбудила.

– Может и так.

Михаил пожимает плечами.

– Только, видишь ли, Ваня, дело совсем не в тебе. Мне плевать на тебя. Можешь быть у неё хоть сто пятым. Я люблю свою дочь. Она мой родной человек. И все что я делаю, я делаю для неё.

– Трахаешь порно-актрис?

– Это старое увлечение.

– Что будет дальше?

– Я не хочу тебя убивать, но ты должен убраться из города. И больше никогда сюда не возвращаться.

– Так же, как и предыдущий Иван? Ты и ему сделал такое же предложение?

Михаил вытирает лицо тыльной стороной ладони. Он кривит рот, будто съел что-то кислое.

– Этот кошмар тянется много лет. Время от времени я даю своей дочери новое тело, а она воскрешает тебя. И не думай, что я не пытался переписать её воспоминания. Просто всегда что-то да остается. Лина находит тебя, а если нет, то создает. Выдумывает. Ты лишь призрак. Подобие Ивана. Его суррогат. Плод воображения о человеке, которого здесь никогда не было. Ты существуешь только потому, что этого хочет моя дочь.

– Ты сумасшедший.

Михаил смеется.

– Сказал человек, который забил камнем девочку на смерть. Раньше таким, как ты в голову вживляли чип-боли, чтобы были послушными, будто псевдо-собаки, а теперь дают вам свободу. Хотят посмотреть, что из этого выйдет. Можно ли создать новую личность из ничего. Что-то из пустоты. Знаешь, будто сама жизнь. Вот тебя нет. Трах. И вот ты родился.

– Я не верю тебе.

– Ты убил Лину раз шесть, может быть семь. Или десять. Я почистил свои воспоминания. Так проще иметь с этим дело. Иногда надо засучить рукава, взять в руки лопату и просто выгрести все дерьмо из конюшни.

– Ты смешон.

Михаил улыбается. Он берет со стола пистолет и направляет дуло мне в лицо.

– Убирайся.

2

Машина несется вперед.

Ночь, словно живая. Блики от фонарей, свет тысячи окон и отблеск рекламных плакатов доходят сюда от самого побережья. Город празднует ночь. В пятницу всюду одни вечеринки.

Я существую сам по себе. Ни друзей, ни семьи. Мне больше нет дела до людей, которые остались внизу. Пусть веселятся. Тратят деньги в поисках счастья. Для них это важно. Больше, чем что-либо другое. Они довольны собой и излучают уверенность. Нет причин сомневаться в себе.

Я говорю им:

– Все будет хорошо.

Нет ничего невозможного для человека, который в это верит.

Ну и дерьмо.

Нет, нет, нет, ничего никогда не будет хорошо.

Здесь тишина.

В небе над головой видны яркие звезды. Горы больше не кажутся великанами. Это всего лишь огромные камни, которые катятся в океан. Часть из них уже там. Скалы когда-то держались на склоне хребта, а теперь уходят под воду вдоль всего побережья.

Ветер приносит запах смолы.

Дорога идет через лес. Всюду только деревья. Высокие, красноватые. Больше здесь ничего не растет. Лишь на обочине, там, где мощные корни разрушают асфальт, пробивается какая-то бледная зелень.

Шоссе поднимается вверх к перевалу. Город остается внизу, но я не чувствую себя лучше. Я ухватился за руль, как за спасательный круг. Мне приходится сопротивляться тревоге, нарастающему ощущению катастрофы. На асфальте танцуют мрачные тени, попутных автомобилей нет и ни один фонарь не работает. Дорожные знаки скрыты под слоем грязи и пыли, часть из них поржавела, на других сползла краска, и они превратилась в пустые таблички без направлений, ведущие в никуда из ниоткуда. Защитные ограждения вдоль обочины слетели со стоек и валяются на земле. Редкие остановки зияют дырявыми крышами. Дорога – сплошные ухабы, трещины, ямы. Основание полотна разрушается, щебень уходит в песок и мешается с грунтом.

Все проклято и брошено в запустении.

Может быть, я ошибся, и кроме города больше нет ничего нет. Мир пустой. Человек одинок. Все остальное иллюзия.

Мы говорим и говорим друг с другом,

Но мы одиноки. Живые, одинокие.

Чьи мы? Как перекати-поле, без корней.