Злой гений Порт-Артура

– В плен наши стрелки взяли трех офицеров и несколько солдат. А китайцы говорят, что раненых японцев нет, все убиты…

Глава 15

– Ногу держи разогнутой, на одной линии с винтовкой! Они должны быть прямыми, как копье! Вот так!

Фок надавил на ногу худощавого китайчонка, и по тому, как тот вскинулся, моментально понял, что к чему, и усмехнулся. Все же если имеешь дело с неумелыми стрелками, то женщину от мужчины отличишь сразу. Взглянул на лежащего рядом китайца лет тридцати с пустым взглядом смертника и обильной сединой в волосах. Эти два китайца были похожи друг на друга чертами лица, и Фок начал догадываться, в чем тут дело. Продолжая стоять на колене, наклонился и негромко произнес, снова на китайском языке, который за последние десятилетия той жизни стал забывать:

– Ты ведь из Люйшюня, «вторая дочь»?

– Да, господин, – тихо произнесла китаянка.

Девчонке было лет семнадцать. Еще бы, вскинулась козой, когда он ей надавил на упругую ягодицу, правильно сдвинув ногу. А раз так, то соседний стрелок не муж или любовник, а брат, тут можно было не гадать.

«Вторая дочь» – это имя, обиходное, вроде милого семейного прозвища. Он произнес его навскидку и сразу угадал, сошлись домыслы с реальностью. Между братом и сестрой лет семь-восемь разницы в возрасте, а значит, за это время у родителей могли появиться еще двое-трое детей, и, по вероятности, не только одни мальчики, но и девочки.

– Но как вы узнали его, господин?

Никогда нельзя отвечать на женские вопросы. Всегда нужно надавить так, чтобы они отвечали на твои слова. Тем более когда между ними сословная пропасть. И он уже не спрашивал, говорил сам, желая проверить свои догадки. Слишком правильно вела себя китаянка, отнюдь не как горожанка, получившая домашнее образование, а как девица из хорошей семьи, где ей не стали уродовать ступни.

– Твой брат из «тридцати шести», и вы решили сейчас посчитаться с японцами, спустя десять лет. Вот только стрелки из вас плохие, а для хунхузов это главное требование – тебя просто убьют, а сестру перед смертью изнасилуют. Лежите оба, пока я вам головы не свернул!

Фок говорил негромко, но настолько властно, что китайцы замерли, уткнув носы в землю. Понятно, в каждой роте были вот такие нестроевые, набранные в суматохе. И что характерно, многие подобрали винтовки убитых и раненых русских солдат и принялись стрелять из винтовок по отчаянно сражавшимся японцам, что засели в фанзах.

Полковнику Савицкому Александр Викторович запретил штурмовать деревеньку, вокруг шла перестрелка – несмотря на сгущавшиеся сумерки, отнюдь не вялая. Имелись бы гранаты и минометы, то проблем бы не стало, но о таком оружии можно только мечтать. Ждали прибытия одного-единственного 87-мм орудия – все остальные разбиты корабельными снарядами. Пулеметов осталась ровно половина из десятка, а спасительных скорострелок Путиловского завода потеряно семь из шестнадцати. Победа далась русским войскам дорого, высокую цену заплатили кровью. Но такова плата в войне, иная просто не принимается, и потери будут всегда.

– Будете служить мне, и я выполню ваше сокровенное желание. Отдай мне винтовку, незачем патроны переводить!

Фок вытянул руку из косынки. Сморщившись от боли, положил трехлинейку на крепкий сук, легонько потряс – винтовка легка, как надо. Посмотрел, прищурив глаз: генерал, как и многие старики, получил дальнозоркость, что было кстати. Покосился в сторону русских офицеров и солдат – все держались на отдалении, никто не подходил, видимо, все посчитали, что генералу пришла в голову какая-то очередная блажь. Фок просто не хотел, чтобы кто-то услышал, что он бегло говорит на китайском языке.

– Видите, самурай с мечом стоит, рукой машет! Вон там, на середине улицы, где отблески пламени! Смотрите!

Прицелился, прикусив губу и сдерживая боль, плавно потянул спусковой крючок – раздался выстрел, приклад толкнул плечо. Фок отдал винтовку ошарашенной китаянке, чьи глаза раскрылись, подобно цветку и стали вполне европейскими. И спокойно произнес:

– Вот так вы будете стрелять через месяц. Обещаю. Я беру вас себе, будете моими слугами и помощниками. А теперь смотрите, что будут делать с японцами, запомни это, один из тридцати шести выживших.

Десять лет назад самураи захватили Люйшюнь и полностью вырезали население двадцатитысячного города. В живых осталось только тридцать шесть китайцев, каждому из которых повесили на грудь табличку с иероглифами – там приказывалось не убивать их, так как они в погребальной команде. А всех жителей зверски убили, чтобы таким ужасным деянием запугать китайцев. И сделали это по-японски обстоятельно – рубили катанами, демонстрируя ремесло фехтовальщика, который должен оставить от тела не меньше семи частей, но лучше больше, показав тем самым мастерство.

На это чудовищное преступление европейские страны никак не отреагировали. Потом так же спокойно они примут нанкинскую резню и другие преступления японской военщины. Какое дело «цивилизованным народам» до восточной войны, где одни макаки убивают других обезьян?!