Злой король (ЛП)

Я едва помню эту часть, потому что я намеревалась заставить Кардана согласиться на год и день службы. Пока он давал мне клятву, я могла посадить его на трон. Я бы пообещала ему гораздо больше, чем уроки в классе.

Но когда я думаю о ночи, когда в него стреляли, о ночи, когда он делал трюки с монетами, я не могу не вспомнить, как он смотрел с моей кровати, опьяненный и тревожно опьяняющий.

Целуй меня, пока я не почувствую отвращение.

— А теперь он играет, не так ли? — Таракан идет дальше. — Потому что, если он истинный Верховный король фейри, за которым мы должны следовать до конца дней, то мы были немного неуважительны, управляя королевством для него. Но если он играет, то он без сомнений шпион и лучший, чем большинство из нас. Что делает его частью Двора Теней.

Я пью кофе обжигающими глотками.

— Мы не можем об этом говорить.

— Дома нет, не можем, — подмигивает Таракан. — Именно поэтому мы здесь.

Я попросила его соблазнить Никасию. Да, я думаю, я была «полна неуважения» к Верховному королю Эльфхейма. И Таракан прав, Кардан не вел себя так, как будто он был слишком королевским для моей просьбы. Это не было причиной для обид.

— Хорошо, — говорю я с поражением. — Я придумаю, как ему это сказать.

Таракан усмехается.

— Здесь хорошая еда, правда? Иногда я скучаю по миру смертных. Но хорошо это или плохо, но моя работа в Эльфхейме еще не закончена.

— Надеюсь, так и будет, — говорю я и откусываю кусочек картофельного пирога, который я принесла с омлетом.

Таракан фыркает. Он перешел к своему молочному коктейлю, другие тарелки были опустошены и сложены в одну сторону от него. Он поднимает свою кружку в салюте.

— За торжество добра, но не раньше, чем мы получим свое.

— Я хочу тебя кое о чем спросить, — говорю я, чокаясь с его кружкой. — О Бомбе.

— Оставь ее в покое, — говорит он, изучая меня. — И если сможешь, оставь ее в стороне от своих замыслов против Подводного мира. Я знаю, что ты всегда высовываешь шею, как будто влюблена в топор, но если рядом с тобой должна быть шея на плахе, выбери менее красивую.

— Включая твою собственную? — Спрашиваю я.

— Гораздо лучше, — соглашается он.

— Потому что ты ее любишь?

Таракан хмурится на меня.

— А если бы да? Ты бы солгала мне о моих шансах?

— Нет, — начинаю я, но он меня перебивает.

— Я люблю хорошую ложь, — говорит он, вставая и ставя на стол стопки серебряных монет. — Я люблю хороших лжецов еще больше, и это в твою пользу. Но некоторую ложь не стоит обнажать.

Я прикусила губу, не в силах больше ничего сказать, не выдав секретов Бомбы.

После ужина мы расходимся, оба с тряпкой в карманах. Я смотрю, как он уходит, думая о своих правах на Кардана. Я так старалась не думать о нем как о законном Верховном короле фейри, что совершенно не задавалась вопросом, считает ли он себя Верховным Королем. А если нет, значит ли это, что он считал себя одним из моих шпионов?

…

Я направляюсь в квартиру сестры. Хотя я надела смертную одежду, чтобы ходить по торговому центру, и пыталась вести себя так, чтобы не вызывать подозрений, оказывается, что прибытие в Мэн в дублете и сапогах для верховой езды привлекает несколько взглядов, но не складывается впечатление, что я пришла из другого мира.

Возможно, я участвую в средневековом фестивале, подсказывает девушка, когда я прохожу мимо нее. Она ходила на один из них несколько лет назад и очень наслаждалась поединком. У нее была большая индюшачья нога, и она впервые попробовала медовуху.

— Это касается твоей головы, — говорю я ей. Она согласна.

Пожилой мужчина с газетой замечает, что я, должно быть, играю Шекспира в парке. Несколько хамов на ступеньках кричат мне, что Хэллоуин в октябре.

Народ, несомненно, давно усвоил этот урок. Им не нужно обманывать людей. Люди обманывают себя.

Именно с этой свежестью в голове я пересекаю лужайку, полную одуванчиков, поднимаюсь по ступенькам к двери моей сестры и стучу.

Хизер открывает дверь. Ее розовые волосы недавно окрашены для свадьбы. На мгновение она выглядит озадаченной — вероятно, моим нарядом — и улыбается, широко открывая дверь.

— Привет! Спасибо, что согласилась вести машину. Все в основном упаковано. Ваша машина достаточно большая?

— Определенно, — вру я, оглядывая кухню в поисках Виви с каким-то отчаянием. Как моя старшая сестра думает, что все это закончится, если она ничего не сказала Хизер? Если она поверит, что у меня есть машина, а не стебли амбразуры.

— Джуд! — кричит Оук, спрыгивая со своего места за столом. Он обнимает меня. — Мы можем идти? Мы уходим? Я сделал всем подарки в школе.

— Посмотрим, что скажет Виви, — говорю я ему и сжимаю его. Он более солидный, чем я помнила. Даже его рога кажутся немного длиннее, хотя он не мог вырасти так сильно всего за несколько месяцев, не так ли?

Хизер бросает выключатель, и кофейник начинает пыхтеть. Оук взбирается на стул, насыпает в миску карамельные хлопья и начинает есть их сухими.

Я проскальзываю мимо и направляюсь в соседнюю комнату. Там стол Хизер, заваленный эскизами, маркерами и красками. Отпечатки ее работ приклеены к стене наверху.