Злой король

Кардан вцепляется мне в горло, и на секунду я пугаюсь, что мне не хватит сил, что я недостаточно подготовлена. Потом его тело полностью расслабляется, будто до него доходит, кто я.

Не нужно ему так уж расслабляться.

– Он послал меня убить тебя, – шепчу я ему в ухо.

По его телу пробегает дрожь, рука тянется к моей талии, но вместо того, чтобы оттолкнуть, он затаскивает меня к себе в кровать и перекатывает через себя на богато расшитые покрывала.

Моя ладонь соскальзывает с его рта; чувствую себя неуютно в той самой кровати, на которой стеснялась лежать из-за того, что я человек. И рядом тот, кто пугает меня тем сильнее, чем глубже чувства, которые я к нему испытываю.

– Балекин и Орлаг планируют твое убийство, – говорю я взволнованно.

– Да, – лениво соглашается он. – Тогда почему я вообще проснулся?

Я смущаюсь его физической близости, того мгновения, когда он, едва проснувшись, затащил меня на себя.

– Потому что меня трудно заколдовать, – объясняю ему.

Эти слова вызывают у него негромкий смех. Кардан протягивает руку, касается моих волос, проводит пальцами по щеке.

– Нужно было сказать об этом брату, – говорит он с нежностью, которой я от него совсем не ожидала.

– Если бы ты не позволил Мадоку не пускать меня к тебе, я могла бы сообщить все это гораздо раньше. У меня информация, которая не может ждать.

Кардан качает головой:

– Не знаю, о чем ты говоришь. Мадок сказал, что ты набираешься сил и мы должны дать тебе время на исцеление.

Я мрачнею:

– Понятно. А Мадок тем временем займет мое место советника возле тебя. Он приказал твоим стражникам не пускать меня во дворец.

– Он получит другие приказания, – заверяет Кардан и садится в постели. Он по пояс голый, кожа его серебрится в мягком сиянии волшебных огоньков. Смотрит на меня все так же странно, словно никогда раньше не видел или думает, что не увидит больше никогда.

– Кардан! – окликаю я, и его имя оставляет странный привкус на языке. – Представительница Двора термитов приходила повидаться со мной. Она рассказала про…

– То, что они потребовали взамен твоего возвращения, – перебивает он. – Я знаю все, что ты скажешь. Что глупо было соглашаться на их цену. Что это дестабилизирует мое правление. Что это была проверка на мою уязвимость, и я ее не прошел. Даже Мадок счел, что я предал свои обязательства, хотя предложенные им альтернативы точно нельзя признать дипломатичными. Но ты не знаешь Балекина и Никасию так, как я. Пусть лучше думают, что ты важна для меня, чем придут к выводу, что случившееся с тобой останется без последствий.

Вспоминаю, как они обращались со мной, зная о моем положении, и вздрагиваю.

– С тех пор как тебя похитили, я все думал и думал и теперь хочу кое-что сказать. – Лицо у Кардана серьезное, почти мрачное, он редко позволяет себе так выглядеть. – Когда отец отослал меня, я поначалу пытался доказать, что я вовсе не такой, как он считает. Но когда это не сработало, я приложил все силы, чтобы выглядеть именно таким. Если он думал, что я плох, то я старался вести себя еще хуже. Если считал, что жесток, то стремился внушать ужас. Старался превзойти все его худшие ожидания. Я решил, что если не могу заслужить его благосклонности, то добьюсь ненависти.

Балекин не знал, что со мной делать. Заставлял вместе с ним участвовать в попойках, подавать вино и пищу, показывая гостям ручного маленького принца. Когда я подрос и стал злее, у него появилась привычка держать кого-нибудь под рукой, чтобы наказывать меня. За все свои разочарования и неудачи он отыгрывался на мне, подвергая поркам. И все же он оказался первым, кто разглядел во мне нечто, понравившееся ему, а именно – себя. Он поощрял мою жестокость, разжигал во мне злость. И я становился хуже.

Я не был добрым, Джуд. Ко многим. В том числе и к тебе. Никак не мог понять, желаю тебя или хочу, чтобы ты исчезла с глаз и не вызывала у меня чувств, которые делают меня еще злее. Но потом ты исчезла в самом деле, исчезла в глубине моря, и я возненавидел себя, как никогда.

Я так поражена его словами, что пытаюсь найти в них подвох. Не может же он на самом деле думать так, как говорит.

– Возможно, я безрассуден, но не дурак. Что-то во мне тебе понравилось, – продолжает он, и на лице появляется озорное выражение, делая его черты более знакомыми. – Вздорный нрав? Мои красивые глаза? Не имеет значения, потому что еще большее тебе не нравится, и я это осознаю. Я не мог довериться тебе. И все же, когда тебя похитили, мне пришлось принимать множество решений, и очень многие я принял, воображая, что ты рядом и отдаешь мне нелепейшие приказания, которым я тем не менее повинуюсь.

Я лишаюсь дара речи.

Кардан смеется, кладет свою теплую ладонь мне на плечо.

– Ты либо изумлена, либо сильно больна, как утверждает Мадок.

Не успеваю я ответить и даже сообразить, что тут можно сказать, как вижу нацеленный на меня арбалет. Держит его Таракан, а рядом стоит Бомба с двумя ножами в руках.

– Ваше Величество, мы за ней проследили. Она пришла из дома вашего брата, чтобы убить вас. Пожалуйста, сойдите с постели, – говорит Бомба.

– Это смешно, – бросаю я.